Помнил, как старый шахтер, Федор, с которым он делил нары, тихо угас за несколько дней. Еще вчера он что-то бормотал про родных, про дом, а сегодня утром его тело, исхудалое и бесчувственное, лежало рядом.
– Эх, Алексей, не дождался я весны, видать… – прошептал он как-то ночью, задыхаясь от кашля. – Скажи там моим, Марии и детишкам… чтоб не горевали сильно. И чтоб помнили… что я их любил.
И больше Федор не проронил ни слова. Только хрипел и кашлял, пока смерть не забрала его в свои ледяные объятия.
Он видел, как тела вывозили на санях, словно дрова, бесцеремонно сбрасывая в глубокие ямы, которые зимой копать было особенно тяжело. Снег засыпал лица, заметая следы их короткой и несправедливой жизни. Хоронить здесь было некому и незачем. Имена забывались, словно их никогда и не существовало. Они становились просто номерами в бесконечном списке жертв.
Смерть здесь была обыденностью, почти привычным явлением. Никто не плакал, не молился, не произносил прощальных слов. Просто забирали тело, и на освободившееся место ложился новый обреченный. Жизнь продолжалась, хотя жизнью это назвать было сложно.
Однажды, наблюдая за тем, как увозят очередного умершего, Алексей услышал разговор двух надзирателей.
– Еще один сдох, – лениво сказал один. – На одного меньше кормить.
– Да плевать, – ответил другой.
Эти слова, циничные и жестокие, словно удар кнутом, хлестнули Алексея по лицу. Он понял, что для этих людей заключенные – не люди, а просто расходный материал, цифры в отчете.
Смерть забирала слабых, больных, обессиленных, оставляя в живых лишь тех, кто обладал невероятной стойкостью духа и физической выносливостью. Но, несмотря на все ужасы, которые он видел вокруг, в глубине души Алексея еще теплилась надежда. Он верил, что рано или поздно этот кошмар закончится, что он сможет вернуться к своим любимым, что он сможет начать новую жизнь. И эта вера помогала ему держаться, не сломаться, не сдаться. Она была его единственным спасением в этом аду.
Эти картины смерти, эти страдания, эти ежедневные потери закаляли его характер. Он становился жестче, выносливее, безжалостнее к себе. Он учился подавлять свои эмоции, скрывать свою боль.
Алексей, постепенно, привыкал к этому кошмару. Физическая боль притуплялась, превращаясь в привычный фон. Его руки, еще недавно нежные и интеллигентные, покрывались мозолями и трещинами. Кровь проступала сквозь незаживающие язвы, но он продолжал работать, стиснув зубы.
Он научился выживать в этих нечеловеческих условиях. Он узнал, как экономить каждый глоток воды, как укрываться от ветра, как работать с мерзлой землёй, чтобы работа продвигалась быстрее.
Он увидел настоящую природу человека – его слабость, его эгоизм, его способность к предательству. Но он увидел и другое – его силу, его мужество, его способность к состраданию, к взаимопомощи.
Он понял,