– Всё, милая, нет больше твоей птицы. Вся она здесь, – сказала старуха и поднесла к лицу девочки отлитый из свинцы силуэт птицы.
Мать упала на колени и заплакала. Из всех произнесённых ею слов было понятно только:
– Как мы вам благодарны…
– Создателя благодарите, – ответила старая.
Солнце катилось к закату. Усаживаясь в повозку, мать вспомнила про подарки, что предназначались целительнице. И вновь рассыпаясь в благодарностях, вручила ей сахар, хлеб, козье молоко и мёд. Повозка тронулась. Старуха махала им в след, покуда их не разделил низкорослый кустарник. Когда солнце коснулось верхушек деревьев, она отправилась на окраину деревни, вырыла в песке неглубокую яму и положила туда лоскут, в который тщательно запеленала вылитую из свинца птицу.
История кончилась. Отец выключил магнитофон. Гости переглянулись, и Олег Павлович, мотнув головой, словно только проснулся, сказал:
– Надо перекурить.
– Конечно, – согласился отец. – Пепельница на балконе. А я пока чай заварю.
– Сынок, пойдём-ка со мной, – обратился он ко мне. – Поможешь посуду принести.
Мы вышли из комнаты, и я ощутил то же беспокойство, что испытывал в самом начале.
– Ты молодец, – сказал папа. – Сумел преодолеть волнение. Истинно мужское качество.
На кухне нас ждала мама. Она встретила меня так, словно я пришёл после годовой контрольной.
– Ну как? – спросила она.
– Всё отлично. У нас удивительный сын! – опередил меня отец. – А мы сейчас устроим чаепитие.
Мама встала на табуретку и сняла с кухонного пенала китайские чашки, которые выставляли только по особым праздничным дням.
– Неси их в комнату. И скажи, чай на подходе.
Меня, конечно, таким образом тактично выпроводили, чтобы сказать нечто, не предназначенное для моих ушей. Я это понимал, но в тот миг нисколько не обижался.
Гости стояли на балконе спиной к двери и, не заметив моего появления, вели беседу.
– Большая ошибка потакать этому. Дети в таком возрасте неуравновешенны, а талантливые дети – особенно… – говорил Валентин Николаевич.
– М-да. Сказки – это хорошо… Но полдня потрачено, а мне ещё в институт надо бежать, – грустно сказал Олег Павлович.
– Понятно. Вас как историка данный феномен не заинтересовал? – усмехнулся первый.
– Это скорее по вашей части. Или из области литературы. У меня есть один приятель –