Приобнимаю Томаса – он, правда, уклоняется – и говорю:
– Молодцы, что вдвоем приехали.
Он стряхивает пушинку с рукава.
– Да, извини, что поздно. Срочные дела по работе.
Я опираюсь на спинку своего стула, что стоит во главе стола.
– Томас, сегодня суббота.
Сын снимает спортивную куртку и вешает ее на стул у противоположного края стола.
– В Нью-Йорке и по субботам работают, пап.
– Я его тоже совсем не вижу, клянусь! Но вряд ли вам от этого легче.
Энн обнимает меня и протягивает бутылку. Руки у нее словно изящные веточки, элегантное платье облегает стройную фигуру. Прямые светлые волосы отливают блеском. Она почти такая же высокая, как Томас, и успехов у нее не меньше: она директор рекламного агентства на Манхэттене, они работают в нескольких кварталах друг от друга. Энн всегда привозит нам из города какие-нибудь вкусности: изысканные сыры, импортные ликеры, затейливую выпечку. Когда мы в честь шестнадцатилетия повезли Рейн на бродвейский спектакль, Томас и Энн пригласили нас поужинать в ресторане «Окно в мир». От высоты у Эвелин слегка кружилась голова, а Рейн постоянно вскакивала из-за накрытого льняной скатертью столика и, прижимаясь ладонями к стеклу, восхищенно разглядывала кажущийся игрушечным бесконечный город.
Я беру красное вино и говорю спасибо.
– Понятно, что у вас сумасшедший график, но сегодня такой важный день! И на пляже мы здорово отдохнули. Жаль, что вас не было.
– Сейчас-то мы здесь! – Томас заметно резковат со мной. – Что там с ужином, ма?
– Все готово. Вы как раз вовремя, – радостно кудахчет Эвелин, поправляя разложенные приборы.
– На самом деле он хотел спросить, как вы себя чувствуете, – вмешивается Энн и участливо интересуется у Эвелин: – Как самочувствие?
– После вашего приезда гораздо лучше. – Она стискивает руку Энн. – Хватит обо мне, еда стынет.
Остальные члены семьи занимают свои места, и мы жадно набрасываемся на горячее после долгого дня, проведенного на солнце. Вайолет и Коннор сидят далеко друг от друга, между ними – дети. Когда они только познакомились, они чуть ли не на одном стуле были готовы сидеть, а сегодня обменялись от силы парой слов. Вайолет сказала, что Патрику нужен солнцезащитный крем; Коннор спросил, какой сэндвич ей достать из холодильника: с ветчиной или с индейкой. Их отношения сейчас держатся только на детях и общих домашних делах. Они словно болтаются над бездной, нельзя их оставить в таком состоянии, не зная, найдут ли они точку опоры, не кинув им спасательный трос. Коннор мне всегда нравился. Еще при первом рукопожатии он показался мне искренним и надежным, несмотря на их бурный роман и быструю помолвку. И он мне до сих пор симпатичен. Я – за Коннора.
Все постепенно наедаются и переходят к разговорам о работе, учебе, планах на лето; я встаю, чтобы произнести тост. С бокалом в руке окидываю взглядом тяжелый сосновый стол, разнокалиберные стулья, собранные со