– Деда, а расскажи, как мама была маленькая и с ней постоянно что-нибудь случалось!
Джейн тихо смеется.
– Так, сколько у нас времени?
– Да вы все это сто раз слышали, – говорю я.
– Я еще хочу! – просит Рейн, склоняя голову мне на плечо.
В честь дня рождения Эвелин мы стараемся не думать о грустном или хотя бы делаем вид. Едим завернутые в целлофан сэндвичи, чипсы с солью и уксусом и вишню из пакетиков, сплевывая косточки на песок. Над нами бескрайнее голубое небо, расчерченное тонкими облачками, похожими на реактивный след. Мимо с ревом пролетает самолет, который тащит за собой баннер, рекламирующий свежего лобстера по цене шесть долларов девяносто девять центов за фунт в закусочной «Дары моря от Хэла». После каждого купания мы греемся на солнце, сушим, лежа на жестких после стирки полотенцах, плавки и купальники и гоним прочь печаль, которая камнем лежит на душе.
С отливом на песчаной отмели начинается игра в тачбол. Я встаю, всей душой стремясь туда, к моим внукам, которые снова играют вместе.
Неужели это в последний раз?
Эвелин полулежит рядом со мной, зачесанные назад волосы у нее абсолютно сухие: ее покачивает с утра, и в воду она решила не заходить.
– Не хочешь прогуляться? – спрашиваю я.
– Ты иди, – она прикрывает глаза рукой. – А я с удовольствием понаблюдаю.
Я пробираюсь по уже проложенным следам, стараясь не наступить на улиток и раков-отшельников. При моем приближении внуки, заляпанные мокрым песком, издают радостные возгласы.
– Чур, стариков не обижать!
Я поднимаю руки, изображая, что сдаюсь.
– Давай немного побросаем!
Райан улыбается и, прежде чем кинуть мне мяч, споласкивает его в воде, которая уже прибывает, заливая песчаную отмель. Это его последнее