Баба Фрося снова всплакнула.
Юрий устроил брату разгон:
– Ты что, дурак, натворил? Сережку за что погубил? Мать чуть не погибла. На выпивку не хватает? Может быть, на наркотики?
– Проиграл я, братуха, большую сумму. Убьют же.
– Мать и брата ты проиграл. Отыгрывайся, игрок. Дом отремонтируем. Только места в нем тебе не будет.
– Мать все равно пустит. Не откажет.
– Чем мать тиранить, поедем со мной. Полгода в море – там не забалуешь. Может, это исправит тебя. Достаточно нам от тебя неприятностей.
– Прежде отсидеть срок надо.
Георгий с Юрием осмотрели дом, прикинули, что нужно подремонтировать, что обновить. Юрий нанял плотников. Георгий наказал не пользоваться электричеством – проводка пришла в негодность. Пользоваться фонариком, если не хотят еще одного пожара. Жили же прежде без электричества. А как отремонтируют дом, он займется этим сам. На том и разъехались: Юрий на север, Георгий в Гончарово, Аркашка – за решетку.
Юрий наказал матери подготовить комнату для Зои, для будущего внука (Зоин секрет перестал быть тайной). А, если она не сумеет стать им свекровью и бабушкой, помогут другие. Только не стыдно ли за это будет перед людьми? Обещал вернуться в свой дом совсем, как только сын поступит в военное училище. С женой в разводе. Хватит плавать по чужим морям, свой берег зовет. Юрий дал бабе Фросе конверт с деньгами: «Это Вам с Зойкой на молоко».
Эх, рано он завел семью!
Печальная история…
Васка считала себя обиженной тем, что не достался ей такой мужик, какого бы она хотела иметь. Завидовала Нине. Старалась не ходить под окнами их дома, бросала беглый взгляд на их окна и убыстряла шаг. Любопытство, однако, заставляло взглянуть на освещенные ярким светом окна (свой электрик!). Шторки-задергушки закрывали от взгляда прохожих комнату. Просматривался лишь потолок. А на потолке – оранжевый абажур, как солнышко под потолком. Конечно же, Георгий из командировки привез. Евсей никогда бы не догадался такой купить. Прежде посмеивалась над Евсеем, над его неудачным ухаживанием за Ниной. Ехидничала, когда у Георгия и Нины родился сын: «Уж не твой ли сынок у Нинки?». Евсей отмалчивался. Чем больше будешь оправдываться, тем сильнее ее раскочегаришь. У самих их детей так и не родилось.
Сдержанную и неласковую Нину словно подменили, когда она родила сына. Словно для него берегла она, не растрачивала на других свою любовь. Даже второй ребенок, дочка Лизанька, не вытеснила с пьедестала любимого Костика. Георгия беспокоило, не вырастет ли Костик маменькиным сыночком. Но сын не принимал материнские ласки, не отзывался ни на какие нежности. Сторонился и избегал ласкового к нему отношения. Ему это было не нужно. Поступив в летное училище после окончания школы, покинул родительский дом навсегда. Любимицей отца была дочка Лизанька. Не получив той ласки от матери,