Февральские дни становились короче, но из-за серых снеговых туч, постоянно висевших над городом, я так и не увидел заката. Я не видел его и вчера, и позавчера. За все время моего пребывания в этом городе закатов не было, потому что не было ни одного солнечного дня. Пытаясь все-таки разобраться в причинах плохого самочувствия, ко всем установленным мною причинам, я прибавил и эту. Отсутствие солнца над головой! Часа два я бродил по парку, в котором, кроме меня, бродили своры собак и летали стаи ворон.
Гостиница, в которой Хомичев оплачивал мои двухкомнатные апартаменты с совмещенным санузлом, называлась громко и однозначно «Россия». Для провинциального города с населением не более пятнадцати тысяч такое название звучало обнадеживающе для всех: и для приезжих командировонных и для местных жителей. Первые задавали вопрос «И это тоже Россия?», вторые – «А чем мы не Россия?». И те и другие, столкнувшись с реалиями жизни заброшенной глубинки, хотели знать наверняка и получали однозначный ответ в виде светящихся лампочек на крыше одноэтажного здания – «Россия!». И сомнения как-то сами собой рассеивались.
К гостинице меня вела одна дорога – центральная улица города. На этой улице разместилась вся инфраструктура города. Здания местной мэрии, архива, музея, столовой, парикмахерской, продуктовых и промышленных магазинов, милиции и районного суда. Между ними застенчиво прятались жилые дома и с разухабистым напором вмещались ларьки местных предпринимателей.
Я шел медленно, размеренными шагами, приближаясь к месту «обеденного провала». Несколько часов физических нагрузок не залечили мою обиду. Душа, растравленная едкими замечаниями относительно совершенного благодеяния, кричала о спасении. Чтобы не увеличивать разлад с самим с собой, я перешел на противоположную сторону улицы от здания столовой «Встреча», название которой воспринималось мною как личное оскорбление.
Демонстрируя самому себе силу и мощь мужской воли, я ускорил шаг. Я прошел мимо счастливой парочки на фасаде, краем глаза отметив, что белые пятна проявились еще сильнее. Я собирался петь хвалебные песни своей выдержке, но вдруг дверь столовой распахнулась. Сильный порыв ветра удерживал ее открытой, и я увидел в этом мистический знак – приглашение войти и расставить все точки над «I». Я был уверен, что увижу ее там, за столом, сидящей на краю стула. Минутного порыва стихии оказалось достаточно, чтобы я поменял свое решение. Я снова перебежал улицу на красный свет и влетел в распахнутые двери.
– Ресторан закрыт! – услышал я голос за спиной. – Не видишь, банкет у нас. Выходи.
Я повернулся на голос и узнал в женщине усердную уборщицу столовой. Ее нарядили в яркий сарафан, надели кокошник с разноцветными лентами, поставили у входа встречать гостей банкета и охранять