Он выпустил меня из объятий. Мы ещё не успели отдышаться, как увидели, взглянув вверх, толпу разъярённых демонов; они рычали и ругались, размахивая когтистыми лапами. Но нам они уже не были опасны.
Оглядевшись, мы увидели, что по дну ложбины двигались люди – как мне вначале показалось, ярко и пёстро раскрашенные. Они выступали медленно, будто в кандалах, со стенаниями и рыданиями. Все они были одеты в длинные рясы с широкими рукавами и капюшонами, как у клюнийских монахов. Но в отличие от монашеских их одежды снаружи были покрыты ослепительно блистающим золотом; подкладка же, как я вскоре заметил, сплошь из свинца. Говорят, император Фридрих придумал такую штуку: одевать своих врагов в свинцовые рубахи, ставить на раскалённые угли и ждать, пока расплавленный свинец сожжёт их насмерть. Я думаю, что одежды Фридриховых смертников показались бы льняными накидками рядом с теми, что мы увидели здесь.
Мы повернули влево и пошли рядом с толпой ноющих грешников. Придавленные своим тяжким одеянием, они ползли так медленно, что мы поминутно обгоняли одну шеренгу за другой. Я сказал вожатому:
– Так мы проскочим их всех. Как бы здесь найти кого-нибудь сто́ящего?
– Постой, подожди! – донеслось из толпы, прежде чем учитель успел ответить. – Что несётесь как угорелые? Может быть, мы на что сгодимся.
– И правда, – согласился учитель, – послушаем, что скажут.
Мы приостановились. Двое в толпе кивали нам головами, показывая, что хотят пообщаться. Плотная масса попутчиков и тяжесть ноши мешали им, но они кое-как протолкались и оба замерли, искоса разглядывая нас из-под капюшонов. Наконец один сказал другому:
– Смотри-ка, этот как будто живой! Грудь-то дышит!
– А ежели они дохлые, – промолвил другой, – то почему не по форме одеты?
Первый, слегка откашлявшись, обратился ко мне:
– Земляк! Что ты тосканец, я узнал по выговору. Не сочти за труд объяснить, кто ты и как попал в эту могилу отъявленных лицемеров?
– Верно, – сказал я в ответ, – моя родина – великий город на берегах Арно. И тело моё ещё пока то же, что и было от рождения. Но вы-то кто? Что это, едкое, как желчь, стекает по вашим щекам? И что за блистающие ризы на вас надеты?
Первый проговорил, склонив голову:
– Эти солнечные балахоны так тяжелы, что плечи наши гнутся под ними, как коромысла. Мы оба состояли в братстве гаудентов – их ещё называют «веселящимися братьями». Я – Каталано, он – Лодеринго, оба из Болоньи. Нас призвали во Флоренцию посредничать