партией и объявлял себя спонтанным движением, органическим народным союзом. Несмотря на все это, петербургская правящая верхушка не желала признавать за этим движением права на постоянное существование. Столыпин считал выгодным тайно финансировать правые организации и их антисемитские издания наряду со множеством газет, основанных его правительством, однако заместитель Столыпина по Министерству внутренних дел с 1906 по 1911 год, Сергей Крыжановский, который занимался выделением средств для Союза русского народа и аналогичных организаций, не видел различия между политическими технологиями и социальной программой ультраправых – изъятием частной собственности у плутократов и ее распределением среди бедных – и левых революционных партий
[463]. Правительство, не создававшее этих массовых движений, проявляло по отношению к ним осторожность. Соответственно, даже если призывы ультраправых к социальному уравниванию по большей части выглядели блефом, охранка все равно относилась к организациям правого толка как к очередному революционному движению и проводила соответствующую политику. Некоторые группировки в охранке игнорировали эту политику или противодействовали ей. Но по большей части сотрудники охранки считали вождей ультраправых «некультурными» и «неблагонадежными» людьми и вели за ними пристальный надзор, имея для того серьезные причины. Точно так же, как и левые радикалы, деятели Союза русского народа составили список лиц нынешних и бывших государственных деятелей, которых следовало убить
[464]. В число их мишеней входил и Столыпин
[465]. Его влиятельный главный советник по внутренним делам, бывший раввин, перешедший в православие, был антисемитом, но премьер-министр в то же время пытался ослабить наложенные на евреев ограничения в отношении места жительства, профессии и образования, исходя как из принципиальных, так и из прагматических соображений – с целью ослабить предполагаемый источник еврейского радикализма и улучшить образ России за рубежом
[466]. Столыпину удалось навлечь на себя гнев со стороны несгибаемых правых.
Многие движения правого толка, воздерживаясь от сверхподстрекательской риторики или от вооружения «братств» погромщиков для нападений на левых и евреев и убийства публичных фигур, отличались значительной меньшей текучестью, чем Союз русского народа. И все же Николай II и прочие представители режима по-прежнему косо смотрели на крупные публичные собрания своих сторонников. Царь и большинство государственных деятелей, включая Столыпина, с неодобрением относились к политической мобилизации с ее «нарушением общественного порядка» и хотели вернуть политику с улиц в коридоры власти. Такая позиция сохранялась даже несмотря на то, что консервативные движения, поддерживавшие режим, стремились не к правой революции, а главным образом лишь к реставрации архаического самодержавия, существовавшего до учреждения Думы [467]. Многие организации правого
