Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

«Что такое материалистическая теория?» – спрашивал он в своем стиле катехизиса, впоследствии получившем большую известность. «Простой пример, – писал он: – Представьте себе сапожника, который имел крохотную мастерскую, но не выдержал конкуренции с крупными хозяевами, прикрыл мастерскую и, скажем, нанялся на обувную фабрику в Тифлисе к Адельханову. Цель сапожника, – продолжает Джугашвили, не называя своего отца Бесо по имени, – состоит в том, чтобы накопить капитал и снова открыть собственное дело. Но в конце концов «мелкобуржуазный» сапожник поймет, что ему никогда не скопить капитала и что в реальности он – пролетарий …за изменением материального положения сапожника, – заключает Джугашвили, – в конце концов последовало изменение его сознания» [498]. Таким образом, с тем чтобы объяснить марксистскую концепцию материализма (социальное существование определяет сознание), будущий Сталин выставляет своего отца как жертву исторических сил. Переходя к практической стороне дела, он пишет: «Пролетарии работают день и ночь, но тем не менее они остаются по-прежнему бедными. Капиталисты не работают, но тем не менее они богаты». Почему? Потому что труд стал товаром, а средства производства принадлежат капиталистам. В конце концов, – утверждает Джугашвили, – рабочие победят. Но им предстоит упорная борьба: забастовки, бойкоты, акты саботажа, – а для этого им нужна Российская социал-демократическая рабочая партия и «диктатура пролетариата» [499].

      Здесь мы видим более чем намек на будущего Сталина: воинственность, уверенность в своей правоте, способность убеждать, доступность, мировоззрение, сопряженное с практической политикой. Мир его идей – марксистский материализм, ленинская партия – предстает в качестве вторичного и догматичного, но в то же время логичного и глубоко укоренившегося.

      Сразу же после издания этой серии статей Джугашвили тайно выехал из страны, чтобы присутствовать на V съезде Российской социал-демократической рабочей партии, проходившем с 30 апреля по 19 мая 1907 года в церкви Братства в северном Лондоне. Социал-демократические светила проживали в Блумсбери, однако Джугашвили поселился вместе с основной массой делегатов в Ист-Энде. Однажды вечером, напившись, он затеял в пабе ссору с пьяным британцем и хозяин вызвал полицию. Лишь вмешательство находчивого, говорящего по-английски большевика Меер-Геноха Моисеевича Валлаха, известного как Максим Литвинов, спасло Джугашвили от ареста. Кроме того, в столице мирового империализма будущий Сталин встретился и с Львом Бронштейном (он же Троцкий), прославленным бывшим председателем Петроградского совета 1905 года, но о том, какое впечатление они произвели друг на друга, ничего не известно. Сталин не выступал на съезде, а Троцкий дистанцировался даже от меньшевиков [500].

      По словам Жордании, Ленин затеял закулисную интригу: в том случае, если грузинские меньшевики не станут принимать участия в противостоянии между русскими большевиками и меньшевиками, он обещал предоставить