– Ироды! – встретил тот затворников. – Супротив царя истинного умудрились пойти, нехристи! Теперича посидите, пока вас не вздёрнут, душегубы проклятые!
Казаки, изрядно уже побитые, помалкивали, боясь получить по рёбрам. Плелись к заточению, подталкиваемые бердышом стражника.
– Долго ты им не понадобишься, – молвил стражник, легонько уколов Данилку в зад. – Пошёл, изменник чёртов! Дня два-три вам отпустил государь наш. Купец, ты особо не корми их, тем более что цены на еду так выросли, что не до колодников. Им же легче будет помирать на пустой желудок, хе-хе!
Цепь зазвенела жалобно и муторно. Холоп затолкал их в подвал, обшитый до потолка дубовым тёсом. Все здесь было покрыто лёгким налётом плесени, холод пробирал до костей. На дворе завьюжило, и здесь было не лучше.
Холоп ногой толкнул каждого в зад и в молчании задвинул за собой тяжёлую влажную дверь. Полная темнота окружила казаков.
– Так и ослепнуть легко, – молвил тихо Сафрон. – И не увидим, как друг дружке петлю на шею накинут.
– Увидим, – мрачно отозвался из темноты Данилка.
Ощупью пошарили по полу в поисках соломы. Ничего такого не нашли.
– Сядем на голый пол, что ли? – предложил Сафрон и сел, ощутив холод земли.
– Да, в ногах правды нет. Чего дополнительно мучить себя. Эй, казак, чего все время молчишь? Ты поговори, так легче снести судьбинушку нашу. Аким?
– Чего? – неохотно отозвался Аким. – И так на душе кошки скребут.
– Акимушка! Ты думал, что на войне тебе будет так хорошо, как на печи под боком дородной бабы? Садись и говори. А то до казни не дотянешь. Посмотреть-то охота, небось, как мы повиснем на верёвочке. Или как иначе нас уморят?
Ему никто не ответил, и Данилка чем-то занялся. Слышно было только позвякивание цепи. Руки у всех были скованы спереди нетолстой цепью, весьма проржавевшей.
– Данилка, ты чего там позвякиваешь? – спросил Сафрон.
– Греюсь, Сафронушка. А то без работы окоченею раньше времени.
Казаки слышали, как Данилка пыхтит, кряхтит, словно исполняет трудную работу. Сафрон в недоумении слушал, пытаясь не думать о жутком, что его ждёт.
Тем временем Данилка продолжал пыхтеть и звякать цепью.
Время тянулось медленно, вернее, никто не знал о его течении. Даже лёгкие звуки не доходили до них из купеческого дома. Воздух становился всё прохладнее, как казалось пленникам, и дышать даже вроде бы стало труднее.
Данилка то затихал, то продолжал кряхтеть, и Сафрон не выдержал и спросил:
– Чем ты там занят, Данила? Над чем трудишься так упорно?
– Да вот, Сафронка, пытаюсь освободиться от кандалов. Вроде бы получается. Да силы оставляют меня. Жратвы-то нет, а железо трудно поддаётся.
– Как же ты собираешься освободиться, мил человек?
– Гну кольцо. Надеюсь, что потом рука просунется. Осталось совсем немного. Тороплюсь до прихода стражника или хозяина. Кто-то же должен к