Но неужели все это было ради простого ужина на заставе? Говорить о чрезмерности я, конечно, не стала, опасаясь показаться неблагодарной, однако мадам Рэтбоун оказалась слишком проницательной, чтобы этого не заметить.
– Полковник Бодин накрывает прекрасный стол. Вот увидишь.
Я взглянула на их труды в зеркало. И едва узнала себя. Мне показалось, что мой туалет был чем-то гораздо более глубинным, нежели просто подобающим нарядом для званого обеда – каким бы изысканным он в итоге ни оказался.
– Я не понимаю, – произнесла я. – Я приехала сюда, ожидая встретить неприязнь, но вместо этого вы проявили ко мне сострадание. Я ведь принцесса, которая бросила вашего принца у алтаря. Разве никто из вас не затаил на меня обиду?
Вила и Аделина отвели взгляды – так, будто их смутил мой вопрос. А мадам Рэтбоун нахмурилась.
– Конечно, затаили. И разумеется, некоторые из нас по-прежнему считают, что… – Она прервалась и повернулась к Виле и Аделине. – Дамы, почему бы вам не пойти к себе и не одеться к ужину? Мы с ее высочеством скоро придем.
А после того как Аделина затворила за собой дверь, мадам Рэтбоун вздохнула и снова посмотрела на меня.
– Полагаю, я допустила небольшой промах вначале и теперь пытаюсь это компенсировать.
Я обернулась к ней в замешательстве.
– Я встречалась с твоей матерью. Много лет назад. Ты очень на нее похожа.
– Вы были в Морригане?
Она покачала головой.
– Нет. Это случилось до того, как она переехала туда. Тогда я была служанкой на постоялом дворе в Кортенае, а она – дворянкой из Гастино, которая собиралась выйти замуж за короля Морригана.
Я присела на краешек кровати. Я так мало знала о том путешествии. Мать никогда мне о нем не рассказывала.
Мадам Рэтбоун пересекла комнату, затыкая духи пробкой. Пока говорила, она продолжала собираться на ужин сама.
– Мне тогда было двадцать два года, и с приездом леди Реджины в трактире воцарился настоящий хаос. Она пробыла в нем всего одну ночь, однако хозяин послал