Верно?
Верно?
Но я привык всю жизнь ошибаться, так зачем же останавливаться сейчас?
Первым признаком того, что я переоценил забывчивость горожан, стал грузовик компании «Съедобные решения», затормозивший перед «лежачим полицейским», когда я возвращался на велосипеде к бассейну. Он со скрипом покатился по нашей улице, и красный свет стоп-сигналов мигал через каждые несколько метров, пока не погас у нашей двери.
У меня внутри все похолодело. Грузовики из доставки не были редкостью, но тот, что остановился у нашего дома, определенно был. Следующий признак того, что вся эта история с героем не закончится так просто, был гораздо более очевидным – и гораздо более нервирующим.
На площадке у бассейна толпился народ. Десятки полотенец лежали на белых пластиковых шезлонгах или висели на ограде. Воздух звенел от мокрых детских ног, шлепающих по бетону. Я заметил троицу девушек, листающих журналы, – в них я сразу узнал Мейзи Карберу, королеву Вудлендской школы, и двух ее подруг. Разрушим школьное клише: Мейзи была суперклассной девчонкой.
Мы вращались в разных кругах, поэтому я не видел ее все лето, хотя она жила в «Солнечных Акрах» в паре шагов от бассейна.
Я боролся с желанием повернуть назад и спрятаться в тенистом уединении «землянки», полной детских, наивных мечтаний и обещаний, когда услышал, как кто-то – миссис О’Мэлли? – крикнул:
– Это он, это он! – Как будто она нажала на кнопку «Перезапуск» в игре.
Толпа затихла, все лица повернулись в мою сторону. И вдруг кто-то захлопал. Все подхватили, движения аплодирующих рук размывались, а воздух наполнился незаслуженными похвалами в мой адрес.
Желчь заструилась по пищеводу. Я сглотнул. Предчувствие, что я вляпался в это дело по самые уши, сжимало меня изнутри и не отпускало. И оно все усиливалось, но я остался на месте и поднял холодную липкую руку в знак приветствия.
Глава десятая
Комната моей бабушки была последней справа в крыле для больных Альцгеймером в доме престарелых «Холмы глицинии». До него было всего семь минут езды от «Солнечных Акров», что стало одной из главных причин, почему Эван согласился работать там озеленителем. Всякий раз, когда нам удавалось поселиться на разумном расстоянии от «Холмов», мы с Эваном – и мама когда-то – каждую неделю ездили туда навещать Кэм. Но около четырех лет назад состояние Кэм резко ухудшилось: если раньше она просто все забывала, то тогда на восемь месяцев почти полностью ушла в себя. И наши визиты стали реже.
Кэм – сокращение от Камиллы. Она никогда не хотела, чтобы ее называли бабушкой, бабулей или как-нибудь миленько, например Джиджи или Мими.
В те ранние визиты мамина тактика заключалась в том, чтобы порхать по комнате