Но теперь я снова сюда вернулся. Только на этот раз я знал, что мозги у меня работают. А еще я знал, что я трус, и не мог больше мириться с этим чувством. Я закрыл глаза, с удивлением обнаружив, что под веками стало тепло, – значит, скоро польются слезы.
Я бы первым согласился с тем, что по сравнению с кучей людей в мире у меня все хорошо: я сыт, одет, любим. Родители с детства мне это вдалбливали.
Но иногда мне казалось, что у меня ничего не получается. Я не мог нормально учиться в школе, не мог нормально работать спасателем. Не стал капитаном команды по плаванию, не попал в команду резерва в первые два раза, когда подавал заявку, – дерьмово стартовал, плавая на спине.
Невозможно изменить то, что натворило мое тело, – оно замешкалось. Как говорится, что сделано, то сделано.
Разве что… да, я не могу изменить прошлое, но вдруг у меня получится искупить свою вину? Что, если я окажу Десембер услугу и найду ее мать?
Я был запойным слушателем всяких трукрайм-подкастов и знал, какие зацепки нужно искать. Но даже без перезапуска «Нераскрытых тайн»[4] я понимал, что многие тайны так и остаются… эм… нераскрытыми. Но что, если даже простая попытка разобраться – пусть я снова потерплю неудачу – в какой-то мере компенсирует то, что я не смог спасти мистера Фрэнсиса в одиночку?
Я открыл глаза, позволив себе на мгновение это представить. Разрешил себе подумать, что бы я почувствовал, увидев в глазах матери, прочитавшей статью, заслуженную гордость. Если бы слова, сказанные мистером Фрэнсисом Джо Ди-Пьетро, действительно относились бы ко мне – какие мысли у меня бы возникли, как бы отныне мир меня воспринимал?
Если бы я на самом деле совершил подвиг, который мне приписали. Если бы я не был обманщиком.
Я припомнил все случаи, когда слушатели раскрывали дело. Однажды ведущий «Любителей загадок» рассказывал о серии мелких ограблений – двадцать баксов, украденные у женщины на автобусной остановке, еще парочка инцидентов с кражами