– Занавески, быстро, – скомандовал Густав, прикручивая фитиль лампы.
– Ну да, конечно, гоняй меня, как мула в упряжке, – проворчал я, задергивая занавески. Обернувшись, я обнаружил, что брат открывает верхний ящик письменного стола Перкинса. – Не хочешь сказать, что за хрень ты тут ищешь?
– Не могу, потому как сам не знаю, – ответил Старый, перебирая скрепки, перья и пузырьки с чернилами.
– Что?
Густав открыл следующий ящик.
– Перкинс вечно торчал тут, хотя до весеннего сгона оставалось еще несколько недель. Насколько мы знаем, учитывать ему было нечего: скот не пригоняли и не продавали. Над чем же он столько трудился-то?
– Откуда тебе знать, что он именно трудился? Может, сидел тут и вырезал картинки с корсетами и панталонами из почтового каталога.
Старый поднял голову и бросил на меня хмурый взгляд.
– Когда мы приводили в порядок замок, Перкинс время от времени попадался нам на глаза, помнишь? Неужели ты хочешь сказать, что ни разу не замечал пятен чернил у него на пальцах?
– Ой. Пожалуй, придется так и сказать.
Брат покачал головой и скрылся под письменным столом. Когда он вынырнул оттуда, в руках у него было металлическое мусорное ведро. Он заглянул внутрь, улыбнулся и повернул ведро ко мне, показывая содержимое.
Там лежало по меньшей мере двадцать пустых пузырьков из-под чернил.
– Ты ведь горбатился в свое время за конторкой, – сказал Старый. – Что на это скажешь?
Как один из немногих мальчишек в Пибоди, штат Канзас, обученных грамоте и достаточно смышленых, я два года проработал помощником конторщика в зернохранилище, пока снова не пришлось семь дней в неделю вкалывать на ферме из-за постигшего семью очередного злоключения: в тот раз это было крепнущее убеждение моего дядюшки Франца в том, что он не кто иной, как Мартин Лютер, а один из наших боровов – папа римский. С тех пор прошло немало лет, но по своему конторскому опыту я понимал: Перкинсу пришлось изрядно попотеть, чтобы извести столько чернил.
– Тут хватит на три конторские книги, и еще останется, чтобы утопить собаку, – сказал я. – Но что это меняет?
– Возможно, очень многое… если смерть Перкинса была не случайной.
– О-о, – простонал я. – Опять.
– Да, опять, – огрызнулся брат. – Смотри: как мы знаем, здесь творится нечто странное. Когда мы приехали, нас послали ремонтировать дом, не разрешают удаляться больше чем на несколько миль, Макферсоны следят за нами, как ястребы, нарезающие круги над курятником, Перкинс целыми днями строчит в кабинете непонятно что, а в итоге его затаптывают коровы. Разве тебе хоть немного не любопытно?
– Любопытно, да. Но жить пока не надоело. Если Ули с Пауком нас здесь поймают…
– Я только хочу найти, что именно Перкинс…
Тут глаза у моего брата вылезли из орбит, и, уверен, у меня тоже. Мы оба услышали скрип