Лиза все время пела: «ми-а-а-а а-а-а, – и снова – ми-а-а-а а-а-а». Она пела во весь голос эти «ми-а-а-а а-а-а» в комнате, коридоре, на кухне, где мама утром в воскресенье жалила на всех оладьи. Во время одного «ми-а-а-а а-а-а» мама ловко всунула ей в рот одну из оладий. Лиза проглотила ее и спросила:
– Ты мне рот затыкаешь, да?
Дядя Миша остался жить в Москве. Вскоре он нашел себе суженую, – женился на Вере и снимал там какую-то каморку. Вскоре у них родилась дочка – Наташа.
Наконец, появился Золя. Оказывается, он был забронирован, и работал на оборонном заводе где-то на Урале. Теперь рабочие и служащие этого эвакуированного из Ленинграда завода вернулись в Ленинград.
Лёва был где-то в Риге, и прислал письмо, что он жив, здоров и надеется на скорую встречу.
Все говорили, что это большое счастье, что все остались живы. А вот с папиной стороны были потери. Не вернулась папина сестра Эмма, которая была врачом-хирургом в госпитале на арендованном у Финляндии полуострове Ханко.
163 дня Ханко был под артиллерийским обстрелом и бомбежкой. Бойцы отражали все атаки. Потери были большие, гарнизон Ханко защищался до последнего, но, в конце концов, финны взяли его штурмом.
О смерти Эммы мы узнали из книжки Аркадия Ивановича Коровина (1898—1967), главного хирурга госпиталя, которую мы обнаружили, кажется, в 60-х годах. Он написал воспоминания о героической защите полуострова Ханко [163 дня на Ханко: записки хирурга / Аркадий Коровин. – Москва; Ленинград: Военмориздат, 1945. – 222 c.].
Он написал, что раненых было много, Эмма беспрерывно оперировала много часов подряд, потом пошла отдохнуть. В ванной комнате её настиг осколок снаряда.
Умерла от тифа в Ташкенте папина мама. Сарра вышла замуж в Ташкенте и вернулась с мужем в Ленинград. Ее муж, Михаил Яковлевич Годович, после ранения на фронте остался с незаживающей раной на ноге.
– Свищ, – говорил он.
Дядя Гриша остался с госпиталем, где он был начальником, в Дзержинске Горьковской области.
А мой двоюродный брат Миша Качан остался в Москве и вскоре женился на Гене, невесте его погибшего друга.
Музыка, радость моя и боль моя
Я бредил музыкой. Очень хотел научиться играть на фортепиано. Я понимал, что вундеркиндом я не буду, потому что мне было уже почти 11 лет, но я хотел играть так, как играла Лиза, как играла Рахиль. А тут еще Аня пришла с новеньким трофейным аккордеоном и по слуху начала играть всякие танцевальные мелодии.
Вскоре мама купила билеты в Кировский театр на оперу «Пиковая Дама» П. И. Чайковского. Мы сидели на 3-ем ярусе, но в первом ряду. «Какая божественная музыка», – думал я.
Даже когда Середа, певший арию Германа, «дал петуха», это не испортило общего впечатления.
Наконец, мама повела меня в музыкальную школу. Музыкальная школа им. Римского-Корсакова