Видимо, евреям там можно было работать. Зарплату папа стал получать очень маленькую, но всё же в доме появились хоть какие-то деньги.
Баня и парикмахерская
И вот в первое же воскресенье мы пошли с папой по делам. Сначала мы зашли в парикмахерскую за углом на ул. Некрасова, и папу там побрили и постригли, а меня постригли под польку. Впоследствии в эту парикмахерскую мы ходили раз в месяц. Во время стрижки папа разговаривал с парикмахером на идиш, и я ничего не понимал.
Потом мы вернулись домой, взяли чистое белье и пошли в некрасовские бани. Это был первый поход, но потом мы с папой ходили в баню каждое воскресенье.
Когда-то ул. Некрасова называлась Бассейной именно потому, что на ней находились бани с бассейнами. Но я никаких бассейнов уже не видел, видимо, их ликвидировали «за ненадобностью».
Очередей в баню почти никогда не было, а если и были, то небольшие. Помещения были обшарпанные, стены и потолки местами промокшие с отпавшей штукатуркой. Тусклые лампочки создавали довольно мрачный фон. В большом предбаннике стояли ряды металлических шкафчиков, куда мы запирали снимаемое белье и полотенца, которые мы приносили с собой. В помывочной были шайки. Мы брали две, и из кранов в одну набирали горячую, а в другую холодную воду. Мыло и мочалки мы приносили с собой.
Мы сначала мылись сами, а потом папа говорил мне, чтобы я лёг на скамью на живот и мочалкой растирал мне спину. Мне это очень нравилось. Потом я растирал спину папе.
Мы никогда ничего не ели и не пили в предбаннике, но при выходе из бани папа покупал мне стакан газированной воды в банном киоске, если я просил.
По воскресеньям снова гуляю с папой
После обеда папа сказал:
– Пойдём к Белле.
Беллой стала Сарра, папина сестра. Так ее начал называть ее муж, Миша Годович. В России у евреев были клички: у мужчин – Абрам, у женщин – Сарра, и, видимо, Годович стеснялся произносить вслух ее имя, чтобы не вызвать усмешек.
Они вернулись в Ленинград намного раньше нас, и папа послал для нас на их адрес из Австрии много посылок.
Мама заворчала: «Пусть отдадут вещи». Из папиных посылок они отдали всего несколько вещей. На что они ссылались, я не знаю, никогда не спрашивал, но мама продолжала требовать с них вещи, и они постепенно отдавали то одно, то другое, – я помню часы, кофточки, шубу, нижнее женское белье.
Мама говорила, что Анна Абрамовна (жена папиного брата Бенциана и мама моего двоюродного брата Миши Качана), на адрес которой папа тоже посылал для нас посылки, отдала тоже всего несколько вещей. Но она вскоре переехала в Москву к сыну, и разговоры о ней о посылках прекратились.
Мы жили очень бедно. Мама