Смерть отца и братьев стала ударом и для молодого Арсения. В день похорон юноша не сдерживал слёз – он громко, взахлёб рыдал у свежевырытых могил, вытирая мокрое лицо засаленным рукавом старого тулупа. В груди нестерпимо нарастал ком безысходности, тревога заполняла разум, а страх тянул к сердцу свои ледяные щупальца. Казалось, жизнь рухнула, похоронив под обломками и без того нерадужное будущее.
Вернувшись в дом, Арсений с тягостным чувством вошёл в светлую комнату, где обычно вся семья собиралась за большим дубовым столом. Во главе стола стоял стул, на котором всегда восседал отец, чьё суровое выражение лица внушало трепет. Теперь это место сиротливо пустовало. Юноша с детства опасался грозного окрика отца или его тяжёлых, насмешливых шуток, унижавших достоинство.
Понурив голову, он неуверенной походкой подошёл к стулу и, опасливо озираясь по сторонам, медленно присел на краешек почётного места. В голове зазвучала новая мысль, от которой внутри что-то дрогнуло: – А я ведь теперь единственный мужчина в семье.
Это открытие неожиданно подбодрило юношу. Он уселся на стуле увереннее, на миг представляя себя хозяином дома, тем, кто будет теперь заботиться о матери и сёстрах. Однако внезапно за дверью послышались чьи-то шаги. Арсений в испуге вскочил и, стремительно подбежав к окну, сделал вид, будто просто смотрит во двор…
Часть вторая Арсений Филиппович.
Сорок дней траура пролетели незаметно. Глафира Алексеевна, цветущая женщина сорока пяти лет, чудом сохранившая свою красоту и статность, всё ещё не могла отойти от горя, внезапно обрушившегося на неё. Безутешная вдова не знала, что делать с большим хозяйством, как управлять им, с чего начать. Всё, что она умела, – это растить и воспитывать детей, вести домашнее хозяйство, стряпать, убирать, стирать, ухаживать за скотом. Из мужчин в доме остался только младший сын Арсений, в котором женщина никак не видела будущего кормильца семьи. Он был ещё слишком юн, да и не тем человеком, кто мог бы взвалить на себя тяжёлую ношу управления огромным хозяйством.
Глафира Алексеевна всерьёз подумывала передать наследство мужа под управление своего старшего брата Данилы Алексеевича – человека с тяжёлым нравом, но хозяйственного и рачительного. Единственное, что смущало её, – его большая семья, которая наверняка захотела бы переехать в просторный дом. Эта мысль не давала покоя.
Затея матери вскоре дошла до ушей Арсения. Он страшно возмутился, но сразу не подал виду. А когда осиротевшая семья села за обеденный стол, решительно поднялся с лавки и твёрдым шагом направился к месту, где раньше сидел отец.
– Так, женщины… – Юноша расправил плечи, широко отперевшись руками о стол. Он холодно оглядел мать и сестёр, в глазах