От троих отбился автоматом,
Хуторами, тропками добрался до Донца.
Конь свалился. Палки в руки и ползком.
Лёд трещит. Вот-вот пойдёт. Уж плох.
Перебрался. Только вышел бережком –
Тут они, собаки! Hände hoch![11]
В плен. В Германию, на рудники. Ночами на работу.
Конвоиры. Пулемёты.
Цепь сплошная.
Чужь и даль тоскливая.
Павка щурится глазами-черносливами,
Властно дёргает губой, припоминая.
Пограничник-осетин. Балтиец Колька.
С голоду подохнем поздно или рано.
Побежим? Подстрелят – ну и только.
И втроём – в канаву, выждавши туману.
Унырнули под огнём. Повсюду телефоны.
В каждом доме бауэра звон тревожный.
Карту сообщений железнодорожных
Выкрали – висят у лопоухих по вагонам.
К пиджакам цивильным – голубые оst’ы{88}.
Днём в кустах, в сараях, брились топорком,
Уходили за ночь километров по сто,
На подъёмах прыгая, товарняком,
А наставят патрулей – и сто шагов не просто
Перейти у моста пешечком.
В бункеры и в кухни забирались.
То, бывало, до отвалу наедались,
То неделей брюквы не найти в земле.
Как-то немку вилами пришлось им заколоть:
В поле песни пела, подступила вплоть.
И попались всё-таки на Лодзинском узле.
Свист. Фонарики. Испуганные лица.
Крики. Выстрелы. Гудки. Облава.
Видел Павлик – осетина повела полиция,
И зарезало балтийца дёрнувшим составом.
Сам не помня – как, в каком чаду,
Силы жизни все в один прыжок собрав,
Он успел вскочить на бешеном ходу
В этот же состав.
Спрятался. Во рту от крови кисло.
Слабость. Знобь. В ушах – последний выкрик друга.
И – уснул. Проснулся далеко за Вислой
И недалеко до Буга.
Осень шла. Опять раздрябло и ослякло,
Но ни автомата, ни коня,
И скрываться от бандеровцев, от немцев, от поляков
Ночью тёмной и при свете дня.
Юг Полесья. Встречу – безконечные обозы –
Скарб, детишки, коровёнки и крестьянок слёзы,
И мужик с телегой вровень – рыскать счастья по миру,
В заревах далёких горизонт…
Немцы отступали. Раскололся фронт.
Подходили русские к Житомиру.
Тут растяпе разве фронт не перейти.
Повстречался с танковым десантом.
«Стой! Тут мины!» – Спрыгнули.
Бьют по плечу. В чести! –
Надо ж было! – на его пути
Тот же корпус танковый, где он служил сержантом!!
И ребята те же: «Чёрт! Откуда взялся?»
Повар тот же – каши уполовник.
И начштаба тот же. Только вширь раздался,
Да «Суворова» повесил. И – полковник.
Ну, сейчас обнимет – ордена, оружье…
На ногах едва – пустили б нынче в бой!
Что-то