Зябко тру предплечья и, повинуясь странному порыву, сохраняю в галерею. Дальше Кира присылает найденные неизвестно где фотки, где Смолин-старший в купальных шортах на пляже. И он там… блин, очень окей. Немного волосат, на мой вкус, но в остальном – прям отлично. Ни грамма лишнего. Подтянут, но не перекачан. Широкие плечи, точеная явно в спортзале фигура, косые мышцы пресса выгодно выпирают.
«Вот еще посмотри», – пишет Кира.
А там спина. Мускулистая, такая мужская-мужская. Ни намека на сколиоз. Хей, так нечестно, ты ведь ученый! Даже шрамы не портят эту мускулистую спину. С виду и не скажешь, что под кофтами и толстовками у Платона такое спрятано.
«Беру свои слова назад, пусть Смолин – грабли, но надо наступить. Хотя бы пару раз».
«Он мой босс, ты забыла?»
«Он красавчик, каких мало!»
Я ловлю себя на том, что пялюсь уже на талию и ягодицы. Быстро удаляю. Это что еще за неуместное любопытство?
Проверяю день цикла и с облечением выдыхаю, все тут же встает на свои места. Мы на середине, вероятно, овуляторный выброс гормонов путает мысли. Не могу я в здравом уме снова вляпаться в холодного гада, который к тому же живет на адреналиновой диете и при всех целует чужих девушек.
«Не мое», – пишу.
«А меня с ним познакомишь?» – отзывается Кира.
«Да не стоит того, поверь. Может, если только тебе хочется разового приключения. Его брат намного интереснее».
«Именно этого мне и хочется. И еще чего-нибудь с этим гонщиком. Ты вообще видела, какой у него пресс? Нет, ты видела?!»
«В его возрасте стыдно не иметь пресс».
«Боже, енот, ты будто физкульттехникум заканчивала, а не химфак. У кого в твоей группе был хотя бы намек на кубики?!»
В этот раз соревнования на звание ранней пташки выигрываю я, и, когда Смолин заплывает в кабинет, мы всем составом жуем маффины.
Одинокий стаканчик с кофе ждет на комоде. Платон искренне ему улыбается и говорит:
– Доброе утро! Спасибо.
Стаканчик неприветливо молчит, зато отвечаю я:
– Пожалуйста.
От неожиданности у мужика с прессом, видимо, отсыхает язык, потому что следующие два часа мы переписываемся в чате, хотя сидим за одни столом лицом к лицу.
Рабочий ритм быстро ускоряется, не оставляя времени на лишние мысли. Работать я люблю и умею, обожаю ставить дедлайны и укладываться в сроки.
Смолин, отдать должное, тоже охотно тонет в рутине. Весь день бегает по делам, висит на телефоне, занимается кучей организаторских и прочих дел.
Он пропускает обед, и я думаю о том, что можно было бы прихватить из кафе шаурму. Хотя после вчерашнего такой жест доброй воли может быть неверно истолкован. У парня эго с небоскреб, лучше не достраивать там новых этажей. И даже крошечных скворечников, потому что на такой высоте ничто теплокровное не выживет.
Я благоразумно решаю не проявлять излишнюю