Чему она там тогда кивала она и не помнила даже. Или не хотела вспоминать, даже по прошествии некоторого времени, когда, наконец, всё утряслось. А пока утрясалось они занимались переездом. Почему они, а не мама с Леськой, она не задумывалась. Пусть взрослые сами разбираются во взрослых проблемах. У неё и своих хватает.
И начались они сразу же по прибытии в Н-ск. Первый шок она испытала от расстояния, на которое они удалялись от родного дома. Второй от одного вида той местности, где ей предстояло теперь жить. И третий от родного дома бабы Вани. Так они, стоя перед ним, и рыдали. Баба Ваня от счастья, а Танька от отчаяния.
Потом подъехал на машине папа, выгрузил коляску, усадил в неё сияющую Машу и, прямо по глубокому снегу, буксуя и хохоча, как ненормальный, сразу покатил с ней к огромному деревянному монстру с заколоченными окнами. Они с Машкой очень любили этот дом, куда их детьми отправляли на каникулы к деду с бабкой.
Танька их глупых восторгов не разделяла. И дом видела всего пару раз на старых фотографиях.
Мрачный серый ноябрьский полдень тоже не располагал к веселью. Внутренности этого дома после их просторного светлого городского особнячка тем более не вдохновляли.
Папа и бабушка таскали из машин вещи, Маша, как угорелая носилась по пыльным пустым комнатам на своей коляске, и только Танька, как прибитая, сидела на широкой лавке возле ледяной белой печи, тупо взирая на этот кошмар, и всё ещё надеясь проснуться.
В эту ночь они спали, кто где упал. Прямо в одежде. Потому, что обе печи, хоть и затопили сразу, но настывший за годы дом, толком не прогрелся даже к утру. Перекусили дорожными запасами и снова принялись отмывать комнаты и раскладывать вещи. Папа где-то всё время пропадал, налаживая то воду, то газ, то ещё что-то. С газом ничего не получалось, поэтому вызвали газовиков а еду варили и грели на срочно купленной плитке и в новой микроволновке.
К вечеру следующего дня более или менее обустроились, и впервые за четыре дня Танька нормально помылась в старой баньке из тазика и улеглась в нормальную постель в своей новой комнате. Слово нормально следовало бы взять в ковычки, но Танька понимала, что так, как было раньше, не будет уже никогда. Придётся привыкать к тому, что есть.
А потом она пошла в новую школу. Документы туда заранее относил отец, а сегодня Танька, в сопровождении самого директора и завуча предстала перед классом.
При знакомстве с классом директор представил её настоящим именем Танаис. Раздались смешки и откуда-то с задней парты пробасило:
– Короче, теперь Танькой будешь.
Танька не смогла удержаться от улыбки и тоже прыснула в кулак. Не сморщилась, не состроила недовольную мину, а засмеялась. Контакт был установлен.
Но что и раньше для всех она была Танькой, решила не говорить. Дома её звали Тана. И ей самой это имя очень нравилось. Не как у всех. Но прочее окружение вопреки её желанию и на прежнем месте