– А наш Джон прекрасно плавает, да еще в каких глубоких местах! Правда, Тэру-тян?
– Так ведь наш Джон – охотничья собака, да, Митико-сан?
– Ну и что же, что охотничья? Какая ни есть, а собака же!.. Такой огромный, а плавать не умеет…
– Так ведь вы тоже не умеете, например, играть на кото![101] – сердито отрезала Митико.
Молодой барин слегка покраснел и уже открыл было рот для достойного ответа, но смолчал и с рассерженным видом принялся швырять в пруд цветы.
– Митико-сан, можно я немного покатаюсь верхом на Нэде? – попросила Тэруко.
– Лучше не надо, лучше не надо! – вмешалась Тиё.
– Да нет же, что тут страшного? Дома я всегда катаюсь на ослике… Ну-ка, Тиё, подержи Нэда, чтобы он стоял тихо… Нэд, слышишь? Сейчас я буду кататься на тебе верхом, стой же смирно!
Тэруко с трудом вскарабкалась на спину собаки.
– Ой, как мягко, как удобно! Я сяду боком, как европейцы. Вот только жаль – нет уздечки… Из чего бы сделать уздечку?
– Хочешь? – Митико сняла с себя и подала ей венок из камелии.
Ну как отказаться от такой всадницы, да еще с такой прекрасной уздечкой? Нэд с достоинством двинулся вперед.
– Но-но-о! Киёмаро, возьми лошадь под уздцы, ладно?
– Есть! Давай… Ну, пошли! Бегом, марш! – мальчик взялся рукой за ошейник и с силой дернул вперед.
Юная виконтесса пронзительно взвизгнула и шлепнулась на землю. Поднимаясь, она громко заплакала, закрывая лицо руками.
– Ты ушиблась? Ушиблась? – подбежала к ней Митико. Тиё суетливо отряхивала пыль с платья гостьи.
– Негодный, скверный мальчишка! Подожди, подожди, я все скажу маме!
– Нюня!
– Погоди, погоди же! Испугался? Что, небось испугался?
– Ну и говори! Подумаешь! Нисколько даже не испугался!
Терпение Тэруко, как видно, окончательно лопнуло. С быстротой зайца она пустилась бежать по направлению к беседке, стоявшей на Вишневом холме.
– Тэруко-сан! Тэруко-сан! – Митико бросилась вдогонку, рукава ее кимоно развевались. Следом за Митико побежала и Тиё. За ними с встревоженным видом кинулся Нэд.
Сцена осталась за единственным актером – молодым барином.
– Нюня! – еще раз язвительно бросил он вслед убегавшим, а затем обескураженно почесал в затылке.
Впрочем, еще через минуту он лихо повернулся на каблуках и громко запел: «Мы – армия закона!»[102]
4
К югу от пруда на невысоком Вишневом холме у самой воды, в снегопаде облетающих лепестков вишен, стояла крытая хворостом беседка, над входом в которую виднелась надпись «Беседка цветочных туч». Здесь, за вырезанным из древесного пня столом, на котором стояли чашечки с кофе, ваза с апельсинами и другое угощение, в креслах, тоже вырезанных из пней и покрытых розовыми атласными подушками, за дружеской интимной беседой сидели две дамы.
Одна из них, по-видимому, хозяйка, была очень