– Марка, послушай, – морщась, попросила Атка. Но руку не убрала. – Я была неправа, что заговорила об этом. Прости.
Кикимора растянула губы, показав заостренные зубы. Ни искорки тепла не было в той улыбке. Глаза Марки сделались темнее омута.
– Там, откуда я родом, есть старая песня о Гертруде. То не ветер воет над морем, то бедная Гертруда плачет о своем любимом, который не вернулся с войны. Холодна вода Северного моря да темна безлунная ночь, – на родном языке Марки эти слова звучали в лад, но Марка не пыталась петь, просто рассказывала, и голос ее звучал сухо и строго. – На другом берегу, на чужбине, другая жена родила ему сына. И бедная Гертруда плачет о своем любимом, который взял на корабль свою молодую жену и сына. Холодна вода Северного моря да темна безлунная ночь… Ты понимаешь, о чем эта песня, берегиня?
– Зависит от того, чем она закончится, – покачала головой Атка. Песню эту она не знала, но опыт подсказывал, что если в речитативе говорится о тьме и холоде, то всеобщего примирения и слез радости от финальных строк ждать не стоит. Но читающая стихи кикимора, рядом с которой даже стоять больно, – это она на своем веку видела впервые, и ей было важно позволить ей проговорить все, что она захочет сказать.
Возможно, она все-таки сумела подобрать какие-то нужные слова, что разбередили спящее в кикиморке сердце, а теперь ее работа – выслушать.
– Гертруда плачет от того, что никогда не сможет простить мужа, который только после смерти вспомнил о той клятве, что ей дал, пока был в нее влюблен. Никогда. Они навечно связаны предательством, обидой, ненавистью.
Марка отстранилась и отошла на несколько шагов. Атка поняла это только тогда, когда перестала ощущать боль в запястье. Она потерла его другой рукой и заметила, что от теплых пальцев на посиневшей от холода коже остается красный след.
– Скажи, берегиня, ты всерьез думаешь, что мне нужна твоя книга? В самом деле веришь, что мне станет лучше, если кто-то из человеков возненавидит тех, кого я сама ненавижу так сильно, что не смогла просто умереть?
– Я не знаю, Марка. Наверное, ты права, и тебе не станет лучше. Но ты должна знать, что я своими глазами видела людей, которые находили ключ от своей клетки на страницах книг. И потом, что бы ты обо мне ни думала, я не настолько сумасшедшая берегиня, чтобы заниматься тем, что вообще не вызывает в людях благодарности.
Кикимора удивленно подняла брови и озадаченно почесала острый нос, задев черным ногтем маленькое колечко, вставленное в ноздрю. Ее глаза посветлели, стали цвета свежего мха, вместе с ними и непослушная челка приобрела салатовый оттенок на самых кончиках. Марка развеселилась и показала острые зубы:
– Теперь я тебя узнаю, берегиня. Ты только и говоришь всегда, что о человечьей благодарности да о дарах, что тебе