Марка бросила помаду в корзинку в прихожей и потянула берегиню за руку, увлекая прочь из квартиры. Запертая железная дверь не помешала им пройти. Когда-то на ней висели бумажные пломбы с синими печатями, потом Марка их сорвала, потому что опечатанная дверь привлекает гораздо больше человечьего внимания. Квартира давно стояла никому не нужная. Именно в таких немертвых, потерявших подлинных хозяев жилищах – не всегда, но довольно часто – обустраивали себе гнезда те, кто прежде жил вблизи людских поселений и кто мог себе позволить брать чужое без спросу. Кто-то вроде кикимор.
– Видишь в чем закавыка, мне самой интересно, кого и почему Мара выбирает себе в мужья, – по ходу рассуждала Марка, оживленно жестикулируя. – Я всегда видела их уже на Зимнем балу, когда они становились… ну ты понимаешь, холодными, – хмыкнула кикимора и тут же поскучнела: – Чем дальше, тем больше они остывают, знаешь. А потом, весной, они все равно впадают в спячку, как медведи. И больше не просыпаются. Во время бала говорят, что это сердце короля неизбежно остывает, потому как это заложено в суть человеков, а я про себя вот что думаю: это любовь Мары остывает, и она убирает надоевшую игрушку в ящик, как наиграется. Вот бы нашелся король, который не заснул бы через три месяца! Я бы посмотрела на нашу королеву, полюби она смертного по-настоящему!
– Такое уже было когда-то, – тихо сказала Атка. – Я помню то время, когда Зимний король не заснул и весна не наступила. Очень давно.
Марка бросила косой взгляд на берегиню, ради разнообразия открыла дверь подъезда и выпорхнула во двор. По-летнему теплый ветер шелестел в золотых кронах берез. Кикимора развела руки и покружилась на пятке, как если бы ее мог подхватить этот теплый ветер.
– Как же она могла не наступить? – весело воскликнула Марка, ничуть не опасаясь, что кто-то из людей может ее услышать. – Или ты веришь в то, что солнце над нашей землей могло остыть так же, как сердце Зимнего короля?
Атка посмотрела на чистое небо без единого облачка. Ветер растрепал светлые пряди ее волос, и она убрала их за ухо.
– А ты веришь, что юную девушку безлунной ночью нагнали каратели близ безымянной лесной речки, но не сумели убить окончательно?
Услышав про карателей, Марка перестала кружиться, опустила руки и посмотрела на берегиню тяжелым взглядом исподлобья. Даже солнечные лучи вдруг перестали скользить по ее зеленому жакету, и вся ночная пряха как-то разом потемнела, будто шагнула в тень. Впрочем, Атка знала, что слово «будто» тут лишнее. Она продолжила:
– Мы не всё можем объяснить, что происходит, Марка. Мы можем только продолжать жить в новой реальности, даже если кажется, что происходит что-то немыслимое. Почему та девочка стала Маркой, а ее сестра в ту ночь умерла – на этот вопрос ни Навь, ни Явь не даст ответа.
– Откуда берегиня все это знает? Ее же там не было, да? – мрачно спросила