Он бросился прочь, увязая в песке. Задыхаясь, свистнул Гнедку. Апам Напат молча смотрел ему вслед до тех пор, пока конь и всадник не скрылись за прибрежными холмами.
– Ты проиграла, – заметил он.
Из-за деревьев показалась молодая девушка, прекрасная, как весна: в ее волосы были вплетены кисти мускусных роз, расшитые золотом одежды излучали мягкое сияние. Она неслышно подошла к Апам Напату и остановилась рядом с ним.
– Я думала, он искренен, – грустно сказала она. – Он так старался быть хорошим царем…
Апам Напат искоса посмотрел на нее и чуть менее отстраненно, чем обычно, произнес:
– Не горюй, Спента Армайти. Судьбу не изменить.
Девушка тряхнула головой.
– Что ж, – решительно сказала она, – значит, пришло время другой ветви пойти в рост.
6. Договор
– Отвергло? – озадаченно переспросил Мануш-читра.
Эрехш, молодой воин с почти сошедшимися на переносице бровями, серьезно кивнул.
– И… вы дали ему уехать?
Он сам удивился тому, что сказал. Но Эрехш не выказал никакого удивления.
– Северный колдун был сильный, – сказал он. – Нас осталось мало.
Мануш-читра задумался.
В конце концов его воины смяли туранцев, которых Франграсьян оставил охранять опальных сановников, и не последнюю роль в этом играли зловещие и противоречивые слухи, которые доползли до столицы. Говорили, что Зайнигу убит, а Франграсьян пропал без вести; что оба убиты; что Зайнигу задушил Франграсьяна, подошедшего его добить, и растворился в облаке пыли. Но достоверно никто ничего не знал. И в то, что Мануш-читра услышал сейчас от Эрехша, лично видевшего величайший триумф и позорнейшее падение Франграсьяна, ему тоже было сложно поверить.
– У него ведь есть Хварна, – пробормотал он.
Эрехш вопросительно нахмурился.
– Неважно, – Мануш-читра махнул рукой. Сейчас он никак не мог вспомнить, что сказал ему Франграсьян, когда вернулся с Ворукаши. Правда ли ему удалось добыть Хварну? Или, может быть, он хотел, чтобы Мануш-читра так думал? Может, увидев вероломство Туры, Хварна не скрылась на дне Ворукаши, а ушла к своему творцу Ахура Мазде в Дом Хвалы, и теперь никому из смертных ее уже не видать?
Дед Мануш-читры, чистый Арья, был, несомненно, осиян Хварной – недаром же сам Траэтаона, почувствовав приближение старости, передал трон ему (с тех пор Тура, старший сын Траэтаоны, не помнил себя от зависти – как оказалось, смертельной). Но мать Мануш-читры, Гузак, была всего лишь женщиной, а сам он – изгнанником, с малых лет приученным лгать, скрывая свое имя и род. Праведный Огонь не любит лжецов. Поэтому Мануш-читра принимал как должное то, что трон Ирана ему не достанется. Но раз так, почему воцарился Франграсьян? Он ведь внук братоубийцы и сам братоубийца. Разве далась бы Хварна такому?
И