Франграсьян хохотнул:
– Сдаться на мою милость?
– Спасти своих людей.
Франграсьян долго смотрел на него, будто впервые увидел. А потом сказал:
– Жаль, что ты не родился туранцем, Мануш-читра. Но пока ты еще здесь, запомни кое-что. Я, как и ты, от крови могучего Траэтаоны. Это и моя земля тоже. И я не причиню ей зла.
Он сдержал слово.
Он не дал своим воинам грабить иранцев, и те смогли спокойно засеять поля – Мануш-читра объяснил ему, как важно не допустить голода. Мануш-читра рассказал ему о пользе морской торговли, и Франграсьян прорыл семь каналов, чтобы морские корабли могли заходить в города, отстоящие далеко от моря. Потом он занялся озером Кансава, что в земле его предков-кочевников. Прежде это озеро и у иранцев, и у туранцев считалось самым чистым и самым благотворным из маленьких морей; змеи, лягушки и прочие вредные животные не обитали на его берегах, омываемых прозрачной водой. Потом вода сделалась соленой, и стало невозможно подойти к озеру ближе чем на парасанг, столь велики были зловоние и соленые испарения из-за неистовства горячего ветра. Людям пришлось покинуть свои жилища и искать себе новый дом. Теперь же Франграсьян сделал много оттоков из озера Кансава; оно снова стало пригодным для людей и благих животных, и на его берегах выросли новые поселения1.
Мануш-читра смотрел на все это и не знал, что и думать. Его мать Гузак, дочь кроткого Арьи, сраженного рукой завистливого Туры, внушала ему, что от рода Туры нечего ждать добра. Даже отец Арьи и Туры, некогда могучий герой Траэтаона, не решился пойти против коварного сына. Все, что смог сделать этот убитый горем старик – это укрыть носившую ребенка Гузак на горе Мануш, где в положенный срок на свет появился Мануш-читра – «Рожденный на Мануше». Он-то и должен был рассчитаться с Турой за деда. Что он и сделал. Но Иран все равно оказался в руках внука Туры, который ухитрился даже завладеть божественной Хварной, а он, Мануш-читра, живет при нем скромным советником и, вставая поутру, не знает даже, доживет ли до вечера.
Хорошо ли это? – думал Мануш-читра. Правильно ли это? – и не находил ответа.
Раз его земля успокоилась, раз набеги туранцев прекратились и на троне сидит потомок Траэтаоны – может, все действительно так, как должно быть?
Он почти уверился в этом, когда в один прекрасный день в тронный зал, где Франграсьян совещался со своими сановниками, ворвался запыленный гонец и упал ниц перед троном.
– Государь! – выпалил он, переводя воспаленные глаза с Франграсьяна на стоящего подле него Мануш-читру. – На нас идет зловерный Зайнигу!
Франграсьян медленно перевел взгляд на тяжело дышащего гонца – все в зале замерли, ожидая, что он скажет – и равнодушно переспросил:
– Кто?
– Зловерный Зайнигу, – прошептал гонец. – Колдун с севера; говорят, он ростом под три метра, у него длинные руки и большая белая борода. Голос у него такой громкий, что от одного его окрика в горах начинается обвал; но ему и кричать не нужно, потому что он умеет убивать одним