Парень не нашел ответа.
Я же рискну предположить следующее.
Вариант первый: некоторые струсили перед грозной толпой и проигнорировали распоряжения начальства.
Вариант второй: вполне вероятно, что в рядах правоохранительных структур обнаружились разброд и шатания, многие милиционеры и чекисты в душе были на стороне Ельцина, уважали его мужество, стойкость, решительность.
На личном фронте парня без перемен
Да, это так, точнее, почти что так. Родители, исполненные благодушия, радовались, глядя на то, как усердно «грызет гранит наук» их Игорёк, как вошел в состав институтской сборной волейбольной команды и стал успешным игроком.
Когда Игорьку исполнилось двадцать шесть, а он все еще не обзавелся подружкой, мать стала намекать, не пора ли подумать и о женитьбе, дескать, она мечтает о внуках.
Отец тоже подумывал о продолжении рода, но не наседал. Более того, говорил, что с женитьбой успеет, что за этим дело не станет.
Игорек, слушая родителей, только посмеивался.
– Стану дипломированным инженером-технологом и женюсь на первой встречной девчонке, которая нарожает вам дюжину внуков.
Отец, не оценив сыновний юмор, нахмурился и недовольно покачал головой.
– На первой встречной? Вот этого не надо….По части дюжины загнул… Не прокормить… Был бы сыном олигарха – другое дело.
Родители прекрасно видели, что их сына вовсе не интересует материальная сторона, что к баблу, в отличие от некоторых сокурсников, равнодушен. Хорошо это или плохо? Ни то, ни другое – так считали отец с матерью.
Уж и сумерки сгустились, а Игорёшки всё нет
Анна Николаевна уже не первый час одиноко сидит на лоджии, обращенной на Покровский проспект, одна из оконных створок которой приоткрыта. Женщина внимательно с надеждой встречает каждого проходящего и, увы, огорченно вздохнув, провожает.
– Вот, чертенок, а! – ворчит, притворившись недовольной, она; ворчит, но так, чтобы отец «чертенка», находящийся внутри гостиной, не слышал. С улицы потянуло прохладой. Это бывает на Урале. Даже в середине лета, когда днем за тридцать, а к сумеркам температура падает даже до двадцати. Женщина, поёжившись, передернула плечами. – Говорила же, чтобы взял легкую курточку… Без утепленной подкладки же… Нет! Ушел в рубашонке с коротким рукавом… Ушел, а мне беспокойство… Подумал бы и о матери… Мать ведь, а не кто-нибудь, чертёнок этакий…
За спиной скрипнула дверь, ведущая на лоджию. Женщина обернулась.
– Тебе чего, Володь?
– Долго еще на сквознячке будешь прохлаждаться? Не чувствуешь, как тянет?
– Не открывай дверь – и тянуть не будет… Да, в комнате сынульки, кажется, распахнута форточка… Сходи, прикрой.
– Слушаюсь, товарищ