– Знаешь, Женек, дед Евген или Стас Саврасов – хорошие кандидаты, чтобы стать Головой.
Женя шмыгнула носом, задумавшись уже по-настоящему:
– Дед Евген откажется, как отказался много лет назад и выбрал моего отца. А у Стаса Саврасова и так забот полон рот: поди уследи за всеми, особенно за близняшками. А что насчет тебя?
Федор отстранился в удивлении:
– Меня?
– Душа твоя, как у Капустиных, ты справедливый, ты удержишь Руслана от глупостей, ты знаешь, что там в капитанской рубке к чему – ты ж с отцом меня и учил, как штурвал-то держать.
Федор примерил на себя новую роль и вздохнул: не то чтобы она ему нравилась, но сдержать Руслана и Петровского у него бы получилось. Да и Женя права – у него есть время, силы и знания на то, чтобы быть Головой.
– Это честь для меня, дочка. Я не подведу тебя. И выясню, кто убил Ивана, обещаю!
Днем корабль закачался на волнах, удерживал его лишь якорь. Река, словно море, разлилась до горизонта, на сколько хватало глаз. Дома ушли под воду по самые крыши, а на месте леса торчали из воды редкие верхушки высоких ольх. Ковчег разрезал носом течение реки, будто уже отправился в плавание. Почти целые сутки весчане вылавливали за бортом не успевших убежать от ливня зверей, благо, загонов в трюме хватало на всех. Лесные птицы, ожидавшие прихода воды еще меньше, чем люди, взвились в воздух и с беспрестанными скорбными криками мельтешили в небе черной тучей. Удобными насестами показались им мачты корабля. В считанные часы верхняя палуба покрылась добротным слоем свежего и скользкого птичьего помета.
Смотреть на волны и не погрузиться в собственную пучину мыслей оказалось просто невозможно. Ксения вцепилась побелевшими пальцами в поручень и всматривалась в синь реки. Ей виделся Кирилл, тянущийся к ней, бьющийся о запертую дверь, глотающий последние крохи убывающего воздуха, тонущий.
– Я хочу к тебе, – шептала женщина и глотала слезы. Ради кого было оставаться в этом мире? Детей им бог не дал, как бы они ни старались, и сколько бы раз она ни наведывала Повитуху. Муж был в их беде ее опорой и стержнем, огромной любовью. Всем.
«Еще чуть-чуть, – уговаривала она себя. – Перегнуться – и все. Это быстро».
– Стой-стой-стой, – сильные пальцы схватили ее за плечо. Скользившего по палубе Мишу Саврасова остановил поручень. – Куда-то собралась?
Ксения тяжело посмотрела на него, и Миша внутренне вздрогнул: покрасневшие глаза этой еще вчера красивой женщины ничего не выражали. Пусто.
– Никуда… Река разлилась, – она неловко дернула рукой, попытавшись высвободиться.
– Река подождет, – Миша ее не отпускал. – Пятерых уже прибрала. Хватит с нее.
У Ксении заострилось лицо. Испугавшись, что она разревется при нем, Миша ляпнул, не подумав:
– Одним мужиком больше, одним меньше, было бы из-за чего убиваться.
– Да