– Ты – мужчина, способный управиться с гарпуном, мой отец убил твоего, ты ненавидишь его…
– Ты хоть понимаешь, что говоришь? – отшатнулся от нее Руслан. Что-то больно заныло между ребер.
– Боже… Я не хочу, чтобы это был ты, я не смогу, я не выдержу! – она почти выла.
– Так это не я! Я не убивал твоего отца! – не сдерживаясь, закричал Руслан. Ярость клокотала внутри, вытесняя жалость.
Девушка вздрогнула и перевела взгляд на остатки засохшей крови у нее на руках. Голос ее был безжизненным:
– Он умер у меня на руках. Истек кровью, почти мгновенно. Сказал мне остерегаться Дудковых, потому что он видел убийцу. Мой отец мертв. Петровский, твоя мать и ты ненавидели его, вы захотели отомстить. А может и… занять место Головы.
– Да ты только послушай себя! – Парень схватил ее за плечи и встряхнул, заставив посмотреть на себя. – То, что ты говоришь, – это полный бред! Тебе никто не поверит! Ни я, ни моя мать, ни дядька не имеем к этому отношения! Как тебе это вообще в голову пришло?
Женя безразлично смотрела на него, и Руслан злился все сильнее:
– Ты не можешь вот так просто обвинять меня! – он тяжело дышал. – Я же люблю тебя, Женя, я бы никогда… – он осекся.
Девушка закусила губу и стянула с безымянного пальца кольцо. Он будто со стороны смотрел, как она вкладывает его ему в руку, и мир его рушился.
– Я не смогу носить его, пока не узнаю правду, – она с трудом сглотнула, рука ее дрожала.
Юноша крепко сжал челюсти. Ему хотелось разнести тут все, в этой дурацкой комнате с обоями в цветочек: перебить картинки с котятами и пейзажами, перевернуть здоровенное кресло, в котором они в обнимку провели столько часов… Руслан схватил чашку и швырнул ее через всю комнату. Брызнули осколки, пятно горячего чая задымилось на светлой стене.
– А знаешь что? Ты права. Правда важнее, – повернулся к выходу он. – Важнее доверия, – юноша оседлал подоконник, но перед тем, как прыгнуть вниз, обернулся и зло прищурил глаза:
– Иван всегда был против наших отношений, что ж, пусть так, но у него получилось нас разлучить.
Похороны назначили через день. Тело Ивана омыли, достали из него гарпун и приготовили к сожжению. Вёска пребывала в унынии: много лет в ней не случалось похожих трагедий да в столь короткий срок. Но не все печалились по поводу смерти Ивана. В вёске оставались люди, считавшие, что он получил по заслугам. И хотя Юра Дудков отпустил грехи главе Капустиных, над берегом реки плыл шепоток: мол, не стоило хоронить Ивана как христианина.
Плот, вспыхнул, как факел, его подхватило течением, и скоро он скрылся из виду. Бахнули в небе поминальные огни.
Женя, молчавшая всю службу и не проронившая ни слезинки, вдруг заговорила тихо и зло:
– Я знаю, кто убил моего отца.
У Петровского дернулось сердце, спина покрылась испариной.
– Его убил один из Дудковых. Да, Константин Прокофьич умер, но это был несчастный случай и вы даже не попытались простить отца!