– Приводи его в сознание, я к дочке.
Миша был в обмороке. Ксения, все еще держа в голове сказанное им на верхней палубе, от души влепила ему пропущенную пощечину. Голова его дернулась, и глаза открылись:
– Воды дай мне.
– Сам возьмешь, – Ксения похлопала себя по бокам. В кармане брюк нашлась помятая пачка заветных сигарет.
– Не кури здесь, – хмуро посмотрел на нее Миша.
Ксения только хмыкнула, чиркнув спичкой. Плевала она на запрет курения на корабле: еще полчаса назад она собиралась утопиться.
– Что теперь, Ди Каприо? – она горько улыбнулась, вспомнив старинный фильм
– Теперь за тобой будут следить. Поверь, я всем расскажу.
– За своей семьей лучше следи, а не за другими женщинами! – Ксения поднялась с кровати. Перед глазами снова появился Кирилл, и ей нестерпимо захотелось на верхнюю палубу.
Грубым рывком Миша схватил ее за руку и усадил на кровать:
– Сколько тебе лет-то? Чего ты убиваешься? Женщины, конечно, слабый пол, но не настолько же, чтобы за мужиками в пучину кидаться!
Глаза Ксении зло вспыхнули:
– Это ты счет бабам не ведешь, А Кирилл, он один такой был! За ним и в пучину можно! Зачем мне все это, без него, зачем?
– А зачем жива твоя сестра с племянниками?
– У нее дети, ей есть ради кого жить и без Константина.
– И у тебя есть. Ради них же. Ради крестницы. Ты же молодая и… красивая женщина, Ксюша. Ты еще найдешь себе мужчину…– он дотронулся до ее щеки.
Ксения в отвращении отшатнулась и резко поднялась:
– Ты… Ты неисправимый! Ты омерзителен! За стеной рожает твоя жена, я же даже слышу ее крики!
– Живее всех живых, – удовлетворенно пробормотал Миша вслед хлопнувшей двери.
Схватки начались еще ночью, за секунды до звона набата. Она не могла показывать семье, мужу, бьющейся в панике свекрови, что рожает. Прежде всего надо добраться до корабля, а уж потом рожать. Поэтому Люда сжала зубы и терпела все усиливающуюся боль в низу живота. Она столько терпела, потерпит и еще чуть-чуть. Сложнее всего было в лодке, где друг у друга на головах сидела ватага Саврасовых, да еще в тот момент, когда отец поднимал ее на борт. Ей казалось, все видят ее мученическое выражение лица, хотя за ним-то она и следила тщательней всего.
Повитуха, случайно оказавшаяся на пути, расширившимися глазами уставилась на нее, будто просверлив голову насквозь, и тут же испортила все, уложив ее в первой попавшейся каюте. Миши не оказалось рядом в этот момент, и Люда порадовалась, что он не увидит ее такой: слабой, потной, тужащейся. Мужчина должен видеть красивую картинку, сладкого и чистенького ребеночка, а не это кровавое месиво! И все шло хорошо, пока в какой-то момент в дверях каюты не показались Ксения и Миша. Ну вот кто просил ее? Дура, не рожала, не знает, как это низко, грязно, омерзительно! Как же она ненавидела их в тот момент! А он знай – хлопнулся в обморок, слабак, будто крови никогда не видел. Конечно, его-то дело маленькое! А женщина должна терпеть эти кошмарные девять