счастье ждёт у шалаша.
Я ж у счастья трубочист.
У природы много слов слов печальных, слов прощальных, каждый лист эпоха снов, почек вздох, весны венчальной. Поделись, пошевелись, воздух осени хрустальный, журавли небес хорист клин собрали в путь свой дальний.
Я ж у счастья – трубочист, мозг кипит, но где же выход, тру башку, глаза смочив, не осталось даже жмыха. Ветер ветви шевелит в них искать теперь пророка рассердился алфавит и лишил деревья ока.
Стонет дева, подожди, у меня зимы уроки, пусть закончатся дожди со снежком хочу поокать, бело – шёлкова кровать и пушисто одеяло…, до весны прокуковать и зачать листву сначала.
Плачут, плачут небеса, чубчик, чубчик кучерявый, в новом мире чудеса приготовили варяги, тёмный лучик звёзд укор из туманностей разлучник, в пустоте рождает сор виртуальный подкаблучник.
Красненький дьячок.
Качается судьба подруги в осеннем парке на прудах, мы говорим о старом друге и о потерянных годах. Листва сочувственно воздушна ей то же улетать пора, упавшей в лужу даже душно, пора из парка в глубь двора. Там пацаны, игра в войнушку, ах эти новости страны, делили раньше деды кружку, махорку, рваные штаны.
Истории – глубинны всходы, тут ляха жадная нога, Днепр разделял чужие броды, где гетманы сыны врага. Её волнуют судьбы мира, где Израиль, Ливан, война, меня ж, слог милого кумира, и боль, горючая струна, что пролегла в закатной гонке, кровавый след и чья вина, как по ледку, по тонкой кромке, под лёд скользнула тишина.
А тут: “ Я завтра в галерею,” сказала тихо – “Красный мост”, “придёшь?”, “Я кофе подогрею,” картин полно и новый гость, молчу, я верю и не верю, там ведь собор, искусства гроздь, а комнатка с ключом от двери, там для кашне и шляпы гвоздь, ну что ж приду и сам проверю… смеюсь, а дамочке поклон, мы разошлись, как будто двери, в парадном скрипнул камертон.
На утро дождик плачет с горя закончен лета поводырь, то ветры с Северного моря холодный тянут к нам пузырь, темно, встаю холодной мышкой, зуб на зубок, не подобрать халат и плед, сам кочерыжкой, набрякла горла благодать, туман, он как всегда хохочет, невинный спрятал маячок посмотришь вдаль, сидит как кочет, на нити красненькой дьячок.
Бойся данайцев.
Timeo Danaos et dona ferentes *
из «Энеиды» Вергилия
Язык на выходе груди он и в грехах бывает вязнет, ох если Пушкина судить то он по русскости сермяжный.
Эйнштейн, показывал язык, шальной, но ярко, натурально, глаза смеялись, зык, да зык, энергия – бьёт виртуально.
Куда по сказкам не иди везде встречаются занозы, театр на лево сжёг пути…, лишь прямо, где шипы да розы.
В закат на право не смотри, там осень, золотая Троя, данайцы нынче звонари, нам принесут не мало горя.
Европа встала на дыбы, Зевс возлежи с ней под платаном, любовь на Крите труд судьбы, зачем Сибирь на евро рваном.
Язык когда то был один теперь как будто еврорана, англицкий рвётся господин, рога от старого барана.
*«бойтесь данайцев, дары приносящих»