– Думаю, представление нашего брака обществу мы совершим в Лондоне. Все НАШИ родственники, естественно, будут оповещены и приглашены.
– Следует пригласить и Петеньку Лемаха. – Предложил Илья Савович настойчиво.
– Это…– граф на мгновение запнулся, – решать единственно Варваре Ильиничне. Что до меня, против господина Лемаха ничего не имею.
Варя слабо шевельнула рукою, то ли отгоняя ненужное предложение, то ли протестуя против неуместного разговора. Не могла же она сказать: «Папенька, Петруша не пожелал на мне жениться, поэтому видеть его не желаю».
Встреча её с молодым Лемахом все же состоялась, этой же ночью, почти утром.
Шербрук, проведя остаток вечера в атмосфере домашнего уюта, которым постаралась окружить его челядь Коржавиных, уже осведомленная о состоящемся венчании, отбыл в хорошем расположении духа, шепнув Вареньке на прощание, что, отнюдь, не манкирует своими супружескими обязанностями, а просто ожидает, когда совершится возможность предстать ей хозяйкой собственного замка.
Варенька была ему благодарна. По чести говоря, она опасалась, что Александр захочет осуществить их союз немедленно. А теперь, выходило, у неё есть время до самого Лондона, чтобы привыкнуть к мысли о собственном замужестве.
Ночью девушка спала в полглаза. Обуреваемая мыслями о предстоящей жизни, ворочалась с боку на бок и тихонько вздыхала.
Марфа находилась в смежной комнате, бывшей гардеробом молодой хозяйки; прислушивалась к метаниям барышни и качала головой сокрушённо. Вот уж не думала, что всё обернётся эдаким удивительным образом! Проворные бабьи руки ворошили сундуки с нарядами, отбирая нужные вещи. Нянька тоже уснуть не могла от чрезмерного потрясения, пережитого нынче вечером, поэтому и определила себе занятие нужное и своевременное. Именно она заметила под утро сумнящуюся под окнами фигуру молодого Лемаха. Баба сцепила зубы и хотела, было прогнать негодника, только что-то в глубине её объёмного тела жалостно ёкнуло перед синими, беззащитными очами, молящими о помощи. Нянька поднялась к Вареньке и склонилась над уснувшей, наконец-то, деточкой.
Черты лица барышни ещё не разгладились и хранили следы переживаемых мыслей; уголки губ были горько опущены вниз, и хмурая складка залегла между тонкими бровями.
Марфуша побранила себя за мягкотелость и двинулась к двери, передумав будить девушку.
– Ты что, Марфа? – Варя села в кровати и быстро опустила босые ноги на пушистый коврик, сотканный из козьего пуха.
– Пётр Георгиевич к вам просится, – нехотя, ответила баба. – Говорит, не уйдёт без объяснений.
– Приведи. Да только тихонько. Не дай Бог, увидит кто.
Варвара Ильинична понимала, что совершает страшную глупость. Будучи теперь графиней Шербрук, надлежало заботиться не только о своей репутации, но и об реноме супруга. Вот только не могла она не поговорить с человеком, который считался её женихом едва ли не всю сознательную