Варя и сама это знала. Оказалось, что впопыхах она ухватила широкополую, чёрную шляпу, отороченную соболем. В сочетании с весёленькими клеточками платья смотрелось всё восхитительно необычно. Тем Варвара Ильинична и утешилась; сегодня она – самая необычная московская модница. Графа же она не удостоила ответом, сделав недоумевающий вид, как будто и не было этого совершенно бестактного замечания.
Глава 7
Обратная дорога показалась Элизабет ещё ужаснее; она отчаянно мёрзла и чувствовала нестерпимое жжение в груди, ещё хотелось пить, много-много – целое море.
Дядя с тётей после бурной сцены благодарности сиятельному графу попритихли и бросали по очереди настороженные взгляды, что было им совершенно несвойственно. Девушка ожидала диких воплей и брани, и не могла понять оторопи, напавшей на родственников. Впрочем, она уже давно перестала искать корни тех или иных поступков мистера и миссис Муркок, поэтому закрыла глаза и прислонила гудящую голову к краю повозки.
Жаль, что недуг, вцепившийся в Элизабет во славу её независимости, лишил девушку возможности продолжить свои наблюдения. Она могла бы открыть для себя интересные вещи.
Самуэль Муркок был напуган. Его совиные, круглые глазки бегали из угла в угол, ни на чём не сосредотачиваясь, как будто искали щель, где было бы можно спрятаться. Суетливостью души он напоминал загнанного в угол таракана, над которым дамокловым мечом висела занесённая тапка.
Абигайль смерила мужа злым и презрительным взглядом.
– Нужно было избавиться от неё гораздо раньше, – сказала она придушённым шёпотом.
– Я обещал и взял деньги, – вяло откликнулся мистер Муркок.
– Всё равно! – выплюнула непримиримо Абигайль.
– Ты не понимаешь, Аби? – Самуэль сцепил челюсти, приобретая угрожающий вид. – ОН ЗАПЛАТИЛ МНЕ. ОН – не тот человек, которого можно обманывать.
Элизабет, потревоженная настойчивым «ОН», открыла воспалено горевшие очи и недоумённо огляделась.
Мужчина и женщина замерли под этим отсутствующим взором, напряжённо выпрямившись.
– Для всех было бы благом – забери Господь её душу, – тихо прошелестела Абгайль, и муж кивнул головой, соглашаясь.
Элизабет чувствовала нарастающее в душе напряжение: кошмар возвращался. Она видел перед собой в повозке не дядю и тётю, а совершенно чужих людей, без сомнения, виденных ею ранее. Только не испытывала к ним чувств родственных, что, впрочем, было не удивительно; удивляло другое – она не испытывала к ним привычной ненависти, а только снисходительное пренебрежение – и эти ощущения были приятными.
Великий Боже! Она снова сходит с ума, как три года тому назад.
Повозка въехала во двор, и проворный Джастин помог хозяевам выбраться. Он протянул руку к Элизабет, но тут же отшатнулся.
– Что с тобой, Бетти? – пробормотал он растеряно.
Увиденная им женщина не могла быть неутомимой, острой на язык и весёлой Бет. Огромные глаза на обострившемся