Пользуясь правами гостя, Гераклид просил разрешения осмотреть кручи неприступного Неаполиса, и чтобы Ахемен вместе с царевной сопровождали его к скалам, с которых открывался незабываемый вид на окресности города.
– Я слышал, что с царской наскальной площадки открывается вся Таврика, – и, чтобы польстить скифам, добавил. – Возможно, оттуда я увижу и свой Пантикапей.
Нет, не узреть ему Боспорское царство со скифских скал, но идти рядом с юной красавицей, впитывать блеск прекрасных глаз, дышать с ней одним воздухом, иметь возможность обмолвиться тихим словом. Вот она реальность мечты Гераклида!
Да, влюбленные скалы имели власть не над одним человеческим сердцем!
Царевна и боспорит шли рядом, энарей со свитой следовали на достаточном расстоянии сзади, чтобы не мешать их разговору. Сердце Гераклида прочитало тревогу царевны, он желал успоить ее:
– Знаю, о чем ты думаешь. Твой брат жив! Он в безопасности, мои стражи охраняют его, а слуги заботятся о нем, чтобы Киран ни в чем не нуждался.
– Ах! Благодарю тебя, справедливый муж! – от его заявления Сенамотис вздрогнула и покраснела. – Мой брат смел и честен, и никогда его рука необдуманно не бралась за меч. Уверена, исключительные обстоятельства подтолкнули его к поспешному решению – нанести рану противнику. Прости Кирана! Как зовут твоего родственника? Я буду молиться скифским и греческим богам о его скорейшем выздоровлении. Боги помогут!
– Любая просьба прекрасной царевны не останется безответной в моей душе! Мы будем возносить молитвы вместе о здравии Левкона. Поверь мне! Ты будешь госпожой не только моего дома, ты – уже владычица моего сердца.
– Природа не запрещает тебе любить, Гераклид, но я уверенна в Боспорском царстве есть женщины прекраснее меня.
– Ты несправедлива к себе, замечательная Сенамотис! Обойди я хоть целый мир, не встречу женщину такого редкого сочетания ума и красоты, как у той, что почтила меня своим присутствием, – боспорит поклонился спутнице с таким изяществом, на которое только была способна его нескладная фигура.
Он любовался ею, и в это время ее Психея выпорхнула и унесла в горний мир его душу. Где-то там, высоко, шел совсем другой диалог между ними, одно естество кричало о трудном выборе, страхе перед жертвой, необходимой ради спасения брата, другое – сочувствовало и пыталось отступиться от этой жертвы.
Не осознавая, как могущественны были чары ее юного облика, больших влажных глаз, живых и лучистых; непосредственности движений, льющегося голоса, Сенамотис так никогда и не догадалась, как близка была она в тот ясный день от своего спасения. Слишком она погрузилась в трагизм предстоящей разлуки с Ксерксом! И ее душа оценивала расставание с любимым как предательство любви. Не смогла Сенамотис различить едва уловимые