– Вижу, ты сильно чем-то опечален, сказал странник, – но, на это у тебя есть веские причины.
– Ты прав, старик, я имею на то много причин.
– Нам с тобой по пути, если разрешишь, я буду тебя сопровождать некоторое время.
Ксеркс удивленно поднял красивые черные брови, – «Каким образом пеший старик собрался следовать вровень с конным?», – думал он. Молодой князь был потрясен еще больше, когда внезапно рядом с мудрецом появился низкорослый, но выносливый конь, который к тому же был оседлан, и старик легко вскочил на него.
Ксеркс проникся глубоким уважением к мудрецу, который показал себя хорошим наездником. Говорил он красноречивее греческих философов, рассуждая о справедливости, высшем благе, человеческой слабости и силе, о любви. Молодой скиф стал упрашивать старца ехать с ним в Неаполис, и тот, кажется, согласился, но заметил, что недалеко от города они расстанутся, так как у него есть дела в другом месте. Не останавливаясь на ночлег, они продолжили путешествие под шатром теплого неба, дорогу им освещала то полная желтая луна, то лучезарный свет, бежавший впереди коня мудреца, когда ночное светило пряталось за лиловыми облаками.
– Впрочем, пусть все сложится не только сообразно нашим желаниям, а в согласии с образующим форму духом, в соответствии с гармонией чисел*.
– Я слышал о таком учении, старик, – Ксеркс задумался, но так как его спутник молчал, он продолжил. – Оно известно от греческого мудреца Посидония, который и сам был учеником Понетия, но все эти премудрости отбросил я ради военного дела. Лук, меч и кинжал – вот и все мои числа.
– Ты поступаешь опрометчиво, утверждая о превосходящей силе мечей над числами, люди судят обо всем, ничего не понимая, и совершают поступки, не зная ничего.
Ксеркс дивился этим словам и чувствовал себя героем стародавней сказки, которую рассказывают скифским детям на ночь. Волшебными стали казаться ему придорожные дубы и тополя под звездным небом, теплый ветер, хотя и сильный, по-доброму шумел листвой деревьев, он разносил вокруг всадников тонкий запах дыма далеких костров с цветочным налетом; странные голоса ночных птиц, белые мотыльки неведомо откуда появлялись и также неизвестно куда удалялись. Легко стало на сердце у Ксеркса, когда он поделился своими заботами с мудрецом и рассказал ему о своей большой любви к самой красивой девушке Скифии.
– Я тороплюсь увидеть Сенамотис, чтобы спросить, не разлюбила ли она меня за время моего отъезда. А если она любит меня по-прежнему, украсть, увести ее в далекие степи за семью горами.
– Ты любишь ее?
– Больше своей жизни!
– Она красива?
– Да! Нет лучше ее в целом мире!
Ученик ученика Абариса не всегда был стариком и странником. Он тоже пережил расцвет юности и страстей; в молодости любил удовольствия и женщин, имел заблуждения