Кэтрин помнила давний вечер, когда мать сидела у камина в их доме на Саттон-плейс. Шелковое платье, цвет которого трудно описать, слегка поблескивало в свете камина, окружавшем ее мягким ореолом. Все гости за ужином были мужчинами. Они говорили о мостах, о давлении пара и об электричестве. Эвелин встала из-за стола первой. Потом Кэтрин потеряла терпение и пошла искать мать.
– Не беспокойся, – сказала ей Эвелин. – Это все очень интересно, о чем они говорят…
– Мне так не кажется, – возразила девочка.
– Потом ты это поймешь. Но, Кэтрин, все эти истины, не зависящие от нас, – то, о чем они говорят, законы природы, – так всегда и останутся истинами, не зависящими от нас. Важна та правда, которая от нас зависит. Вот что самое захватывающее. Вот где битва. Каждый помнит и ценит свою жизнь не из-за объективных истин, но из-за истин эмоциональных.
– Что ты имеешь в виду? – спросила девочка.
– Я имею в виду, что единственная настоящая истина, та, что длится и делает жизнь стоящей, – это истина, которая неизменна в сердце. Это то, для чего мы живем и умираем. Человек получает ее в прозрении, она приходит с любовью, и никогда не позволяй испуганным людям отвратить тебя от нее.
Хотя Кэтрин не вполне поняла эти слова – она была еще слишком маленькой, – смысл до нее дошел и остался с ней на всю жизнь.
Если же Кэтрин не полностью понимала заявления Эвелин, она делала свои – покруче. Природа не требует от детей понимать своих родителей и может даже потребовать, чтобы они их не понимали. Как и Билли – который, хотя ему было пятьдесят восемь лет от роду, по многим признакам казался гораздо моложе, возможно, из-за любви к розыгрышам (большинство из которых были непонятны тем, кто не был энтузиастом крокета), – Эвелин была переменчива, как погода в океане, но прочна, как основание Манхэттена.
Поздоровавшись с Гарри, она сказала:
– Единственным человеком, который когда-либо сделал с Беконами то же, что сделали вы, был Эл Смит, который набросился на деда Виктора, как бешеная собака, укусил его за ягодицу и вышвырнул из его раззолоченного кабинета.
– Что? – спросил Гарри, все еще держа ее руку в своей.
– Скандал с акциями, вы слишком молоды, чтобы помнить его. Много лет назад. – Она повернулась к дочери. – Кэтрин, проводи мистера Коупленда в гостевой дом. Не хочу вас торопить, но мы зажарили тунца, которого твой отец поймал сегодня утром, и я не хочу, чтобы он пересох.
– Я провожу, – сказала Кэтрин.
– Не задерживайтесь. Обед в половине седьмого. Приходите как есть.
Гостевой дом находился за бассейном и, как драгоценный камень оправой, был окружен ракушечными дорожками, разделявшими зацветающий сад. Прежде чем обосноваться в доме, Гарри лишь поставил там чемодан, и, пройдя