– Прыгай, Бурак! Сначала холодно, но потом привыкнешь!
Бедный Бурак, дрожа от озноба, прыгнул в воду – потому лишь, что хотел произвести на меня впечатление. Девчонки захлопали в ладоши:
– Браво, Бурак!
Плавал он лучше, чем я думала. С неожиданной силой и уверенностью загребая своими худыми бледными руками, он вскоре догнал меня, и мы остановились. Бухта, зажатая между крутыми скалами, напоминала бассейн, а бирюзовая вода была так прозрачна, что видно было камни глубоко на дне. Между наших бледных ног, висящих в воде словно бы отдельно от нас, маневрировали стайки серо-голубых рыбок, мгновенно меняя направление. Я посмотрела на Бурака. Не приходилось сомневаться, что детство он провел в тесном общении с морем. Для него, как и для меня, оно было родным домом. Морская синева отражалась в его глазах, и они блестели, словно сдобренные маслом оливки. Без очков его можно было бы даже назвать красивым. Если немножко загорит на солнце да окрепнет на свежем воздухе, может быть, я и буду с ним спать.
Мы вместе поплыли к пляжу.
9
Когда зазвонил телефон, возвестивший о рождении Селин Сюхейлы, мы с Нур спали в кровати Фикрета и Фрейи. Нур, не открывая глаз, протянула руку к беспроводному телефону, лежавшему на тумбочке. Я молча выбрался из-под груды одеял и сел. Нур так толком и не проснулась и с трудом удерживала телефон у уха – в любой момент он мог упасть на подушку. Я с тревогой пытался расслышать доносившийся из трубки голос.
Мне очень не нравится, когда меня будят телефонные звонки. С тех самых пор, как не стало отца.
Это был год, когда бульдозеры уничтожили наш сад. Лето после первого класса школы. Я проснулся от телефонного звонка. Мамы рядом не было. Из-за занавески пробивался зловещий лиловый свет. Где папа? Папы нет. Как это порой бывало, остался на ночь в Эрдеке[23]. Опять собрались с сослуживцами дома у дяди. «Опоздал на последнюю маршрутку, Небахат, переночую у брата».
В то время мне часто снились кошмары – как правило, именно в те ночи, когда отец ночевал в Эрдеке. Я просыпался в слезах, звал маму, требовал, чтобы она сидела со мной, пока не усну – но под впечатлением от кошмара уснуть никак не мог. Чтобы поспать самой, маме, когда отца не было дома, приходилось пускать меня в свою кровать.
В ту ночь мне снилось, что у нас все еще есть сад. Его не отобрали. Увидев это, я очень обрадовался. Оказывается, это все был дурной сон. Потом цвет у сна поменялся; в сад, как когда-то произошло наяву, с ревом въехал бульдозер и принялся своей