– Джейми! – взвизгнула она, падая в мои объятия.
Я обхватил её за талию и закружил, целуя в щеку.
– Ты опоздал на два часа, – раздался голос отца.
Холодный тон заставил мой желудок сжаться, как от удара, но я ещё два раза покрутить хихикающую Оливию и только потом поставил её на землю.
– Я никогда не отличался пунктуальностью.
– Что правда, то правда, – презрительно хмыкнул отец.
Я отвернулся к мотоциклу и достал из кофра дорожную сумку с трусами и зубной щеткой и ярко упакованную книгу. Мелани потрудилась на славу.
– Это мне? – Оливия запрыгала от волнения.
– Может быть.
– Покажи!
Я спрятал ключи в карман джинсов, а книгу во внутренний карман куртки.
– Что?
– Подарок!
– У тебя день рождения через две недели. Наберись терпения.
– Ну, Джейми! Это не честно!
Оливия заныла, будто ей пять, а не двадцать пять, и в этом была ее внутренняя сила – работа врачом в больнице не омрачала ее характер.
– И долго вы будете копаться? – спросил отец. – Мы тут ждем, между прочим.
Я кивнул слугам в знак приветствия, хотя они мне даже в глаза не смотрели.
– Ради чего людей на жаре мариновать? Зашли бы в дом…
– На все есть традиции, Джейми, – не терпящим возражений тоном перебил отец. – Усвой это наконец.
– Мы оба знаем, что я безответственный и эмоционально незрелый. Вряд ли у меня получится.
Оливия схватила меня за локоть и потащила в дом.
– Если уж ездишь на мотоцикле, то мог бы взять англичанина, а не этого мерзкого итальяшку, – бросил мне в спину отец, видимо, желая оставить за собой последнее слово.
Наивный. Именно поэтому я и купил «Дукати», а не «Триумф», поэтому я приехал на мотоцикле, а не «Астон Мартине», подаренном дядей. Это был средний палец, который не нужно поднимать.
В холле звуки шагов отскакивали от деревянных полов и высоких сводчатых потолков. На круглом столе перед раздваивающейся лестницей стоял букет размером с Эйфелеву башню, а воздух наполнял интенсивный аромат роз из маминой оранжереи. Лепестки были упругими и бархатными, а стебли толстыми и прямыми. Лучше этих роз я ничего не встречал. Рядом с вазой я положил шлем и сумку.
– Все собрались в желтой гостиной и очень ждут тебя, – сказали Оливия.
– Не понимаю, почему ты не захотела отметить день рождения в Эдинбурге, – пробубнил я. – Зачем сидеть в этом серпентарии целых две недели?
Оливия обняла мою руку и посмотрела с мольбой.
– Но ты же не сбежишь, правда?
– Если и сбегать, то только вместе.
В желтой гостиной, которую также называли малой, хотя она была около ста квадратных метров, собрались члены нашей