– Как ты посмел сесть пьяным за руль? Где были твои мозги?
– У меня все под контролем.
Очередной удар пришелся на лицо, и я поморщился, не открывая глаз.
– Я работала в отделении скорой помощи! Я видела таких умников, как ты. То есть то, что от них оставалось!
Я осторожно приоткрыл один глаз. Оливия возвышалась надо мной, держа двумя руками закинутую на плечо подушку. Её грудь судорожно вздымалась, и тяжелое дыхание вырывалось из гневно раздутых ноздрей.
– Оли, не бузи, ничего же не случилось.
Я еле успел закрыть глаза, как на мое лицо обрушился ещё один шлепок.
– Я поседела за эту чертову ночь! Все больницы по три раза обзвонила. Места себе не находила. Глаз до рассвета не сомкнула.
– А родители?
– А что родители?
– Они хоть чуть-чуть волновались?
Вместе ответа – поджатые губы. Понятно. Ну, чего удивляться-то? Я – нерадивый сын, сплошное разочарование.
Я отвернулся и тут же получил смачный удар подушкой по затылку.
– Джейми, я не хочу хоронить тебя в закрытом гробу!
На последнем слове ее голос сорвался, и чувство стыда обрушилось на меня, как лавина. Я сел на кровати и поднял на Оливию полный раскаяния взгляд.
– Извини.
– Извини? – задохнулась она от возмущения и снова огрела подушкой по голове. – Думаешь, этого достаточно? В прошлом месяце я шесть часов помогала хирургу собирать раздробленную ногу и руку одного байкера. И знаешь что? У нас не вышло! Сначала пришлось отнять ногу, а потом руку, а потом началось общее заражение…
Она всхлипнула. Я протянул к ней руки, но она осталась на месте, смотря на них. Оливия задрожала, и слезы покатились по её раскрасневшимся щекам.
– У тебя красивые руки, Джейми… – между всхлипами выдавила она.
Стыд уже душил меня. Я откинул одеяло и поднялся с кровати, чтобы обнять сестру. На мне всегда были боксеры, спортивные штаны и футболка. Я привык к этому с детства, когда во сне еще скидывал с себя одеяло. Сколько бы родители не занимались модернизацией замка, здесь всегда стоял жуткий холод.
После секундного колебания Оливия прижалась к моей груди.
– Пообещай, что этого не повториться, – пролепетала она, вытирая нос о мою белую футболку.
– Обещаю.
– Самым дорогим поклянись!
– Это тобой, что ли?
Она усмехнулась сквозь слезы.
– Просто не делай этого больше никогда, ладно?
Наверное, разбейся я насмерть, родители бы переживали только о двух вещах: мама о платье для похорон, а отец о реакции СМИ. Но у Оливии разбилось бы сердце.
Я поцеловал её в лоб, покачивая из стороны в сторону в объятиях, как в детстве, когда ей снились кошмары, а я прибегал её утешить.
– Оли, давай уедем? Ну их, этих родителей. Я взял