– Боже мой, как бы мне хотелось настоящего горячего кофе.
Голос девушки с эльфийскими глазами раздался за спиной Портера.
– Я могу предложить только синтез-кофе, мисс Геккель.
– Как вы узнали мое имя? А… вы, наверное, охотник? Конечно. Вы приехали на мой вызов.
– Все так. И мне бы хотелось кое-что уточнить у вас, мисс Геккель.
– Вы можете называть меня Лора.
– Как вам будет угодно.
– Вы говорите, как в кино. Любите древности? Конечно. Кофе, виниловые пластинки, ваше пальто… Вы не кажетесь самому себе смешным?
– Отчего же?
– Вот от этого всего. Синтезированный кофе вы наливает в пластоформ, стилизованный под японскую керамику, ставите винил джаза, который был рождён в поствиниловую эпоху и работаете на компьютер, который притворяется Ватиканом. Все это один безвкусный когнитивный диссонансе. Разве нет?
Портер не стал отвечать. Никакого удовольствия от подобных дискуссий он не получал. А вкус кофе подобные разговоры портили непоправимо. Оборачиваться он тоже не стал. Слышал, как девушка возилась в кремле, устраиваясь поудобнее. И смотрел в темноту.
– Опустите жалюзи, пожалуйста, господин Охотник.
– Зачем?
– Я боюсь темноты.
Портер услышал в ее голосе правду, но не сдвинулся с места. Он не любил закрытые окна.
– Неужели вам нравится эта чернота? Зачем вы туда смотрите? Что вы там видите, господин Охотник?
– Портер. Меня зовут Портер.
– Очень смешно. Смешать но не взбалтывать?
– Что это значит?
– Вы не знаете это старинного фильма?
– Какого именно?
– Неважно. Забудьте. Просто опустите жалюзи, будьте так любезны.
Портер пожал плечами и вернулся к своим мониторам. Во входящих мигал ответ куратора.
«Господин Портер, нам крайне важно выяснить, кто и с какой целью напал на господина Винсента. Дело господина Винсента приоритетно перед любыми другими служебными обязанностями. Надеюсь, вам это ясно».
И это все. Никаких объяснений, никаких подробностей. Вполне в духе куратора. Хотя, смерть этого Винсента вовсе не стандартный случай.
Портер поднял глаза на темное стекло. Уже скоро рассвет. Часа через