Эх, разве малограмотные, грязные перекупщики поймут, что за реликвия пройдёт через их руки? Золотой герб – это слава, гордость, щемящие душу воспоминания, а его будут измерять в граммах золотого лома. Да ещё по сильно заниженной цене. Не люди – сволочи…
Результаты тщательной оценки имеющихся активов казались неправильными, сильно злили. Пересчёт ошибки не выявлял – застряли они в этом бараке года на три. При благоприятном течении обстоятельств.
Результаты напряженного честного труда были легко прогнозируемыми и не оставляли надежд на заметное изменение качества жизни в ближайшем будущем. Мало виднелось впереди дорог, ведущих к свету, гораздо больше тёмных тупиков. Ладно, скупы небеса на чудеса, послали бы хотя бы везение. Что-нибудь неожиданно доброе, смывающее волной вдохновения робость перед препятствиями, приносящее вдруг радость и силы, перед которыми и скалам не устоять.
– Чтобы жизнь превратилась в чудо, – говорил бывший капитан канонерской лодки Лошаков, за которым в общине естественным путём закрепилась должность главного по оптимизму, – надо самим постоянно искать это чудо, вызывать его на себя, творить по крупицам каждый день.
Ему возражали: «Чудеса творить – забота Всевышнего. Людской удел проще. Терпи и пыхти».
– Бед разных, ловушек – в жизни без счёта, – бодро продолжал Лошаков. – Нас – малая горстка. Нет в этом нет ничего нового. Так всегда было. Судя по тому, что мы здесь с вами разговариваем – нашим предкам во все века, при всех катастрофах выживать удавалось. Несмотря на то, что жизнь у некоторых несравнимо опаснее была: то мамонт чуть не наступит, то соседнее племя скушать норовит… Но они считали мир вокруг своим и открытым для счастливой жизни.
– Только не для всех открыт, – ворчал чей-то безымянный дедушка… С болтуном свяжешься – без штанов останешься.
– Да ладно, невозмутимо поддержал Лошакова ещё один бывший морской офицер. То ли мы брали, то ли теряли… По молодости, с началом войны, ещё робость у меня была. Любая посудина, появившаяся на горизонте, поначалу казалась немецким дредноутом флота открытого моря. Потом первые потери друзей, неудачные бои, в которых наша сторона слабее вышла. Тут я познал, что значит оно – отчаяние…
Ночью однажды, вышел на палубу и как-то по-особенному звёзды увидел. Дорожку лунную. Вдохнул воздуха вкусного, запаха океанской свободы. Ощутил бесконечный головокружительный простор. Осознал всей душой, что грех на свою судьбу роптать. Тем уныние своё и вылечил… Приступы ещё случались, конечно. Например, когда в этом городе оказался. Подумал: всё, приплыли. Нет горизонтов. Старость наша – котомка. Но дождался звёзд, взмыл в небо