Столовая оказалась просторной с элементами роскоши: кожаными диваном и двумя креслами, вполне приличными.
Кухня была богато укомплектована утварью на все случаи жизни. Имелось помещение прачечной. Колония располагала двумя десятками донельзя потрёпанных книг, преимущественно дореволюционных романов; коллекцией настольных игр и бадминтоном. Имелся небольшой арсенал: пять револьверов, коробка патронов к ним и дюжина гранат, однако, какая от этого должна быть польза в хозяйстве, пока не придумали.
Согревалось жилище большой грамотно сложенной печью на кухне, да только стены и крыша тепло держали плохо, а на весь белый свет не натопишь, поэтому в бараке, как правило, было свежо.
Большинство мужчин работали грузчиками в порту. Двоим морским офицерам посчастливилось устроиться в канцелярии английской торговой фирмы. Лучше всех зарабатывал бывший командир полка, выбившийся в переводчики французского при администрации города.
Женщины совершали вылазки в деревни, где торговали товарами из портовых магазинов и предметами дамских туалетов, лично ими изготовленных.
Никите предложили отдохнуть от странствий, по мере сил помогая по хозяйству, а там видно будет. Он согласился. Мужчины, говорившие с ним после смены грузчиками, отправились спать. Никита попросил разрешения принять душ – после бани у дальних родственников Ольги, водные процедуры он принимал только в попутных ручьях и речках. Ему дали полотенце, кусок мыла. От обильно льющейся по телу чистой и тёплой воды, Никита испытал неземное блаженство. После вернулся в свою комнатку, лёг досыпать. Чудесно было ощущать перевоплощение из презренного бродяги в человека, к которому относятся с уважением, забытую негу чистой постели, предвкушение сладкого сна в безопасности.
Всласть отоспавшись, Никита ощутил потребность возместить своим трудом, насколько сможет, проявленную о нём заботу.
Ему предложили, пока он не наберётся сил, по мере настроения, помогать по дому. Так и потекли последующие дни. Никита ходил за дровами, выгребал золу из печи, помогал дежурным по дому в уборке.
Работали в общине все за исключением двух беременных женщин, четырёх малых детей и двух безнадёжных больных.
С одним из больных Никита даже не успел толком познакомиться. Звали его Жорж. Выглядел он окончательно надломленным, болезнь его неумолимо обострялась. Жаловался, что чувствует себя насквозь трухлявым. От постоянных болей становился всё более занудлив и руглив.
Через неделю, после того, как к общине прибился Никита, Жорж вышел из барака с найденной на свалке настольной лампой, вполне рабочей, желая выменять её на какое-то количество дров или продуктов. Он не вернулся. Искали Жоржа три дня, обойдя популярные у эмигрантов места общения и морги, но безрезультатно. Будто не было этого человека. Ни следов, ни