Время шло. Санна сообщила, что отправляется спать. Мы не могли остановиться, хотя настенные часы внизу, казалось, уже начинали дремать. Им хватило сил пробить только раз. Матти налил виски.
– Чтобы разогреть члены.
Дело двигалось. От ужасного дня не осталось и следа, кроме боли в кончиках пальцев.
В родословной таблице мы нашли гренландскую собаку Сабрину. В Наноке текла кровь и инуитских собак.
Затем взгляд упал на аляскинского хаски по кличке Квик. Под именем собаки было написано: Дж. Аттла.
– Джордж Аттла! – Матти рассмеялся. Аттла из атабаскской деревни Гуслия, несмотря на изнуренное туберкулезом тело, был в свое время непревзойденным каюром. Потомки собак из его деревни были элитой аляскинских хаски.
Мы нашли Гарета Райта и его хаски Аврору. Это были светлошерстные аляскинские хаски, прямые потомки «летающих сеттеров» с висячими ушами, принадлежавших Аллану Скотти.
– Ты знаком с Лысым из Нома? – неожиданно спросил Матти.
– Да, а что?
– Эти двое – его потомки.
Я вскочил, с грохотом уронив стул на пол. Бросился к раковине. Сполоснул кружку под краном, наполнил ее ледяной водой. Вдруг почувствовал такую жажду, что наполнил ее еще дважды. Отдувался у раковины. Чувствовал, как кровь прилила к шее и оттуда к щекам, корни волос покалывало, потребовалось прикусить губу на мгновение.
Это не могло быть правдой. Это же невозможно никоим образом.
В них текла кровь Лысого.
День пятый
Это мой четвертый вечер здесь. А может, уже пятый? Время ведет себя странно. Ждешь спасения так, что время, кажется, уже остановилось, но вдруг опять наступает вечер.
Сегодня я не способен на большие усилия. Только существую и дышу, для разнообразия иногда дышу глубоко, порой выдыхаю из легких весь воздух, до пустоты. Пару раз задерживал дыхание так, что снова вдыхал, только досчитав до ста пятидесяти. Удалось бы и дольше, до потери сознания даже близко не дошло, хотя мечтал об этом, конечно. Углекислый газ – отличный наркотик. Не понимаю, почему его так недооценивают. Может быть, слишком дешев? Он приносит прекрасное чувство апатии, кайф наступает так забавно быстро, мгновение – и не помнишь, где ты и о чем нужно беспокоиться.
Во второй половине дня я взбодрился и передвинулся на другую сторону стола. Теперь кухонная стойка позади меня, а передо мной растянулись нары. На них только тонкий матрац, пыльная подушка и затхлое войлочное одеяло. Перемещаю взгляд вдоль пазов между бревнами, справа налево, слева направо, по одному бревну за раз и сверху вниз.
Над нарами восемь бревен. Под нарами, вероятно, четыре друг над другом. Может быть, их и пять. Матти, таким образом, был прав. Летом я помогал ему, когда он выстругивал венец нового дома для приема туристов, одновременно рассказывая о всех видах бревенчатого строительства. Это была его летняя работа. Он сам построил все свои дома из бревен, иногда строил и другим. Он пояснил, что для сауны или небольшого домика достаточно двенадцати венцов,