Впоследствии, поддерживаемые традицией, иконические знаки превратились в символьные.. Со временем связь между означающим и означаемым стала менее явной, как и в случае с другой знаковой системой, возникшей у человека естественным путём – с письменностью [1].
Исследование голосового и слухового аппарата Homo sapiens показало, что этот вид обладает уникальными способностями к тонкому анализу и синтезу звуков, превосходящими возможности других представителей рода Homo, включая неандертальцев. Это позволяет предположить, что в качестве означаемого в «семиотических системах ad hoc» могли использоваться звуки наряду с жестами и мимикой.
Если это действительно так, то знаки, которые оказывались полезными, входили в традицию. Со временем стало возможным создавать новые «ad hoc-знаки», основанные не на звуках окружающего мира, а на звуковой форме уже известных знаков. Сходства в звучании, естественно, ассоциировались со схожими значениями. Эта склонность к формированию таких ассоциаций сохраняется у людей и в наши дни (см. Гл. 1.2 и [Knight et al. (eds) 2000]).. Когда объем информации, передаваемой с помощью знаков, стал увеличиваться, должен был прийти момент, когда этих знаков стало больше, чем можно было запомнить и использовать сразу. В этот момент произошло нечто похожее на то, что происходит при креолизации пиджина (см. главу 1.4): совокупность знаков была упорядочена, так как новые участники языкового сообщества начали строить её на основе уже изученных ими отдельных фрагментов.
Способность тонко различать звуки на слух и в произношении сделала возможным появление «двойного членения». Вероятно, именно с этого момента можно говорить о человеческом языке в полном смысле этого слова.
Ещё один пример перехода от иконических знаков к символическим – это игра в «шарады». В этой игре участники показывают друг другу фразы только с помощью пантомимы, не используя буквы и звуки слов.
В начале игры пантомимические «обозначения» слов похожи на реальные, так как должны быть понятны без предварительной подготовки. Однако если какое-то слово встречается не впервые, для его демонстрации используются уже знакомые жесты. При этом действия становятся более скупыми – остаётся только то, что необходимо для понимания, что это то же самое слово.
Если состав участников игры остаётся неизменным, то уже после третьего или четвёртого повторения внешнее сходство между пантомимическим знаком и значением слова почти полностью исчезает.
Из всего вышесказанного следует важный вывод для сравнительного языкознания: такие вопросы, как происхождение знаков, возникновение социальных