Что ж… Чудеса продолжатся.
Несомненно, василевс еще будет крайне удивлен, когда узнает, что на утро после празднования дня города на его улицах и площадях не будет найден ни один труп со следами насильственной смерти, и ни один горожанин и гость Константинополя не пожалуется, что обокрали его или его помещение.
А что делать и как поступить с ворами Никифор точно знает.
– Он еще ждет?
– Да, Ваше величайшее достоинство, – в поклоне ответил Семенис.
Никифор самодовольно усмехнулся.
– Ждет, значит.
– Терпеливо ждет, – чуть усмехнулся помощник эпарха.
– Не стоит заставлять ждать друга юности. Впусти.
– Давненько не видались, – с усмешкой начал Никифор.
– Слава Господу нашему… – начал, но не закончил, скривив губы то ли в радость, то ли в презрение, друг юности.
Помолчали, опять приглядываясь друг к другу.
Прошло так мало времени, а как многое изменилось. Куда теперь и делась императорская фривольность старейшины корпорации макелариев. Теперь друг юности выглядит… как обычный мясник, которого обвинили в продаже краденого быка. Где и подевалась неукротимая физическая силища, куда исчезли крылья вседозволенности?
– Ты, наверное, думаешь, что для тебя уже приготовлена самая грязная комнатушка в Нумерах? Нет, мой друг Андроник. В темнице для тебя ничего не приготовили.
Андроник тяжко опустил голову.
– Кто знал, что так выйдет. Если все по воле Господа, то… как от этого уберечься?
– Истину говоришь, мой друг. И все же?
– Воля твоя… Теперь… Держал меня за спиной в юности, и теперь туда загнал, – с трудом выговорил глава корпорации макелариев.
Никифор довольно откинулся в высоком и удобном кресле:
– Сказано у Матфея: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобой и им одним: если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего»[44].
Главный мясник Константинополя чуть приподнял голову.
– Что скажешь, Андроник? – Никифор пристально посмотрел на собеседника.
– А что сказать. Назвал братом, как в давние года. Решим между собой. Как скажешь, так и будет… Как в давние года.
– Именно! Как скажу! Согласен? Бери, налей вина. И мне плесни. Устал я сегодня. Так много слов сказал. Так много. И окорок бери. Не хуже, чем у тебя. Ешь. Все бери. Для тебя мне ничего не жаль. А помнишь… Эх, только и мечтали мы в юности с тобой о хорошем вине и… Нет! Не о куске мяса. А о простой лепешке. А теперь! Помню, помню я годы былые и дружбу нашу. Не дам я тебя в обиду. Защищу. Помнишь как ты меня в Вороньем тупике от воров спас? Не только мои книги и пару серебряных… Мою жизнь спас. Так что теперь я? Губить тебя буду? Нет, и нет! Пей! Ешь!
Прошла судорога по огромному телу главы корпорации макелариев. Вышла слезой из обеих глаз:
– Не думал, что ты так… Как