– Ах, вот о ком твоя печаль! Из-за этого дьявола ты рискнул головой. Или все же османам есть интерес к новому эпарху Константинополя? Так сказать, через разоблачение прибрать эпарха к крепким османским рукам и сделать его рабом своих амбиций[49].
– В тебе нет нужды. Так что голову твою могу свернуть прямо сейчас…
Никифор тихо рассмеялся:
– Но ты желаешь убедиться, что тот, ради которого ты рискуешь собственной головой именно тот, кого ты хорошо знаешь? Тот, который нужен тебе и твоим османским беям. Верно?
– Верно, – послышалось из-за угла, и тут же на свет факела выдвинулась фигура, плотно укутанная в простой дорожный плащ.
– Ну, что же… Чего нам беседовать в этой темноте. Есть еще темень Нумеров. Там ты сам во всем убедишься.
Едва эпарх и его неприятный гость оказались во внутреннем дворике, Даут положил руку на плечо неприятного ему хозяина дворца:
– Ты может и забыл, что Даут – это еще и имя ангела-хранителя. И в этом городе множество его собратьев. Так что без глупостей. Ты же желаешь встретить день города живым и невредимым?
Никифор молча кивнул головой. На этот кивок тут же, как из-под земли, появился верный (или все же неверный?) Семенис. Эпарх посмотрел на источающую преданность лицо помощника и с силой ударил кулаком в нос. Затем Никифор сорвал со скулящего Семениса роскошный плащ, и протянул его гостю:
– В этом ты будешь выглядеть куда пристойнее. Ведь ты же сопровождаешь самого эпарха. А верному Семенису… А может и не верному… Он может и не понадобиться. Стража! Сопровождать нас в Нумера. Семенис, а ты подумай, что скажешь палачам по поводу моих исчезнувших старых очков? И о дружбе с венецианцами… Да и с другими нужными людьми. Такими как этот гость – бывший любимчик бывшего асекретиса[50] А ты мой, бывший друг, набрось все же этот плащ.
Даут сузив глаза, улыбнулся:
– Главное мое оружие останется все же при мне.
Вместе с дорожным плащом на камни внутреннего дворика со звоном упали кривой кинжал и короткий меч.
– Не сомневаюсь и… надеюсь, – согласно кивнул головой Никифор.
Три большие тюрьмы Константинополя – Нумера, Преторий, и Халки – были многие века соответственно под присмотром доместика[51] городских стен. Еще полсотни лет назад каждый из этих важных чинов с особой ревностью относился к своим мрачным владениям, порой заживо хороня лично неугодных, а чаще используя государственные узницы для личного обогащения. Попасть за стены тюрем не осужденным (тем же нотариям, адвокатам, родным, близким, друзьям и покровителям) было не менее сложно, как и бежать оттуда тем несчастным, чьи богатства не были похожи на тот золотой таран, что пробивает все, или же их вина была так же велика,