– О-о-оска-а-ар… О-о-оска-а-ар… – В этот раз голос звучал ближе.
Оскар сделал пару шагов, закрываясь лапой от снежной крошки. Перед ним вдруг выросла заметённая снегом фигура – не то коряга, не то зверь.
– Каштанчик… – Ветер уносил слова, заглушал сердитым воем. – Так скуча… Больше прийти не смогу… Ты же главное… Потеря…
Вьюга хлестнула по глазам, злобно толкнула в грудь, Оскар оступился, сделал шаг назад, ища опору, – и проснулся.
В тот день в поисках кошачьей мяты они забрели в Ясный лес. Огромные ясени сдвинули кроны, дробя на блики солнечные лучи. Что-то было знакомое в этом пятнистом узоре, в сладком запахе здешних трав, в голосах невидимых птиц.
Лес неожиданно расступился, выпуская их на поляну, сплошь заросшую белыми колокольчиками. Стана качнула лапой нарядную гроздь.
– Гус-тав… Гус-тав… – отозвались колокольцы.
– Ох, это же Поляна памяти, – выдохнула Стана. – Пойдём отсюда, не будем тревожить тех, кто тут лежит.
– Эй, брат, и правда, пошли, сеструля дело говорит! – затряс головой Ян.
Но Оскар как зачарованный шагал вперёд и всё трогал лапой пружинные стебли:
– Син-ти-я… Син-ти-я…
– Э-рик…
– Гу-та…
Он остановился. Толкнул колокольчик ещё раз.
– Гу-та… Гу-та… – послушно закивал цветок.
Оскар закрыл глаза, пытаясь ухватить воспоминание. Сегодняшний сон… Это же… Ну конечно! Как, как он мог забыть?
Он развернулся и побежал с поляны прочь.
– Брат, подожди, ты куда? – удивлённо крикнул Ян. А Стана, как всегда, молчала.
Оскар толкнул тяжёлую дверь, остановился, переводя дыхание. Тёмная туша заворочалась на лавке, хриплый голос произнёс:
– Кого там ещё нетопыри несут? – Беата села, протёрла глаза. – А, это ты, репейное семя! Чего пожаловал?
Оскар шагнул к полкам:
– Где моя бутыль? Которая из них?
– Ишь чего захотел, колючка верблюжья! Давай, топай отсюда, пока я тебя в слизняка не превратила! Договор обратной силы не имеет!
Оскар толкнул первую с краю банку, она с весёлым звоном ударилась об пол. В комнате запахло рекой, ухой, клевером.
– Где – моя – бутыль… – Он шёл вдоль полок, в такт словам хлопалось об пол стекло, разливались по комнате сильные, яркие запахи чужого счастья.
– Эй, эй, эй, ты что делаешь, ёрш морской! – завопила барсучиха. – Да вон она, наверху, на праздник берегла!
– Доставай.
Беата, кряхтя, достала с верхотуры бутыль с янтарной жидкостью, брякнула на стол:
– На, подавись. Видно, сила дураку не впрок.
А Оскар уже ничего не видел и не слышал. Он жадно пил из горлышка, и живое медовое тепло лилось прямо в сердце: чудный зверь дикобрат… цветные домики… пирожки с дикой вишней… тихий бабушкин голос. Рай – место, где тебе всегда хорошо. Где тебя любят, даже если ты маленький и толстый.
Запрокинув голову, вытряхнул в рот последние капли.