Сашка задумался. Кольке он сказал:
– Не верю. – Буркнул и затих.
– Чего не веришь-то? – спросил Колька. – Что сердце пробило? Не веришь? Да?
Сашка молчал.
– Ты думаешь, сочиняют… Про сердце?
Сашка молчал.
– Или… Про этих… Про бандитов?
Полем они дошли, срезав часть дороги, до берега Сунжи и теперь сидели на траве.
Сверкали в белесой голубизне совсем невыразительные, похожие на мираж горы. Они вроде бы были, но так были, что, казалось, ощутить их реальность вовсе невозможно.
– Я ничему не верю, – сказал вдруг Сашка. А потом, помолчав: – Ну, все как-то непонятно мне. Была эта Вера. Возила нас, кричала чего-то… А потом раз – и нету. А куда же она делась?
Колька удивился и возразил:
– Куда… Закопали!
– Да я не об этом…
Сашка прищурил глаза и посмотрел вдаль. Дребезжала на камешках рыжая вода, над ней кружилась бабочка.
– Вон эти… – и Сашка показал на горы. – Они тоже пропадают, появляются, но они всегда есть. Так?
– Ну?.. – спросил Колька.
– Вот… Речка… Тоже всегда…
– Ну?
– А почему же люди? Они-то что?
– Ты про Веру говоришь?
Сашка с неохотой поморщился:
– Про всех я говорю. И про нас с тобой тоже говорю. Тебе страшно было стоять у гроба?
– Нет, – сказал Колька. – Не страшно. Но… неудобно.
Другого слова он не смог подобрать. Лишь поежился.
– А тогда – ночью? Вот через поле шли? Страшно?
– Там было страшно, – сознался Колька.
– И мне страшно. Только не знаю, чего я боялся. Просто боялся, и все.
– Ну, этих… боялся?
– Нет, – сказал Сашка. И вздохнул. – Я не их боялся… Я всего боялся. И взрывов, и огня, и кукурузы… Даже тебя.
– Меня?
– Ага.
– Меня?! – еще раз переспросил, удивляясь, Колька.
– Да нет, не тебя, а всех… И тебя. Вообще боялся. Мне показалось, что я остался сам по себе. Понимаешь?
Колька не понял и промолчал. А вечером они пошли к Регине Петровне.
21
Сперва они захватили банку джема. Но потом отставили. Много разговоров по колонии ходило об этом самом джеме. Да еще братья припрутся со своей банкой!
Пришли к вечеру, после похорон, и застали Регину Петровну дома. Размещалась она в дальнем углу кухоньки, отгороженном казенным, желтым в полосочку, байковым одеялом.
Регина Петровна искренне им обрадовалась.
– Милые