В зале оживились, стали проверять карманы.
Директор поежился и с опаской поглядел на Митька. Может, он сейчас жалел, что разрешил ему выступать.
Митек беспечно осмотрел зал, нашел директора и сосредоточился на его портфеле, даже руку к нему протянул.
Петр Анисимович прижал свой портфель к себе.
Митек мудро усмехнулся. В руке у него появилась бумажка.
– Вот! – крикнул он и помахал бумажкой в воздухе. – Это из портфеля.
– Докажи! – закричал зал, а директор покосился на свой портфель. Он был крепко заперт на оба замка.
– Можно? Докажать? – спросил Митек директора.
– Можно, можно, – устало отмахнулся тот, не выпуская из рук портфеля.
– Читаю, – сказал Митек и уткнулся в бумажку: – «Шегодня, пятого октября, был проишведен обышк на территории колонии, в чашношти в шпальне штарших мальчиков… В шпальне были вшкрыты полы и обнаружен тайник, а в нем…»
– Постойте! – вскрикнул Петр Анисимович и даже привстал от волнения. – Да это же мой документ!
– Читай! Читай, фокусник! – закричал зал.
– «…тайник, – повторил Митек четко. – А в нем пятьшот банок коншервированного шливого джема жаводшкого ишготовления…»
– Верните мою бумагу, – попросил директор. – Я сейчас объясню…
Но уже колонисты пробирались к выходу, наверное, надеялись спасти хоть часть своих сокровищ. Да и какой тут, к черту, вечер дружбы, если шмонают за твоей спиной!
Стали подниматься и колхозники, посмеиваясь между собой. Вот это фокусники так фокусники: по соседству пятьсот банок в честь дружбы унесли – и спасибо не сказали.
Среди шума и хлопанья стульев не сразу различился голос с задних рядов: «Ти-ше! Ти-ше, говорят!»
Люди недоуменно замолкали, оглядываясь в сторону голоса: чего это как резаный вопит, может, и его уже обчистили?
В наступающей тишине явственно, совсем рядом дробью прозвучали копыта, раздалось ржанье лошади и гортанные выкрики. Потом грохнуло, как с потолка, дрогнули стены, посыпалась штукатурка. Впечатление и правда было такое, что обрушивается свод. Люди машинально пригнулись, а некоторые бросились на пол.
Наступила глухая тишина. Все прислушивались, ждали, глядя вверх. Но ничего не происходило. И тогда люди зашевелились, приходя в себя и растерянно озираясь. И вдруг бросились к дверям, без давки, без крика, вообще без слов проскочили и исчезли, бросив колонистов в полутемном клубе.
– Дружки-то новые слиняли?! – произнеслось в тишине нахально.
И тут обрел голос Петр Анисимович.
– Всем колонистам оставаться в клубе! – выкрикнул он, оглядываясь на дверь. – Будем выходить организованно, когда… Когда… Когда…
– У Портфельчика пластинку от страха заело! – прошептал Сашка.
Колька кивнул. Но он тоже смотрел на дверь.
С улицы влетел – все вздрогнули – крик.
– Они машину взорвали! Там