Я вскинула брови в удивлении.
– Нам? Мне?
Таларион фыркнул и картинно закатил глаза:
– Ну конечно тебе, сестрёнка! Ты ж его любимицей была. Что б ты ни вытворяла – парой грозных слов обходилось. Шалость, баловство и только. А вот мне, бывало, и молнией в нежное седалище прилетало, и наказы лет на сто получал – мол, повелевай снами смиренно и не высовывайся.
Он скорчил унылую мину, передразнивая отцовский тон. Но за шутовством явственно сквозили затаенная обида и горечь.
Я горько усмехнулась и покачала головой. Слова Талариона задели за живое, всколыхнули вопросы.
– Любил он меня, как же! А почему тогда допустил непоправимое? Почему позволил Мортис низвергнуть меня, отнять силу, изгнать прочь? Где был любящий отец, когда мне больше всего нужна была защита и поддержка?
Голос мой дрогнул, но я упрямо продолжила, не давая брату и шанса вставить слово:
– И вчера, на совете – ты же видел, каков он был! Холоден, резок, насмешлив. Будто и не дочь перед ним, а так, букашка жалкая, недостойная. Ни игр мне, ни шанса вернуть утраченное. Всё норовил обратно в мир людей спровадить, с глаз долой от божественных чертогов.
Я перевела дыхание и с вызовом глянула на брата. Пусть только попробует возразить, защитить отца! Но Таларион молчал, во взгляде его мелькнуло что-то странное. Не то сочувствие, не то досада, не то понимание.
– Знаешь, Адель, я ведь никогда не одобрял методы отца. Хаос он и есть Хаос, непредсказуемость – его вторая натура. Но пойми и ты: может, в этой кажущейся несправедливости есть свой резон? Может, это часть какого-то великого замысла, который нам пока не дано постичь? Отец ведь никогда и ничего не делает просто так.
Он вздохнул и отвел взгляд, будто и сам не верил в то, что говорил. А может, боялся поверить. Тряхнул головой, пряча глаза за серебристой завесой волос. А когда вновь посмотрел на меня, в зрачках плясали знакомые чертенята.
– Ну, все же получилось, сложилось как нельзя лучше, Игры открыли, дали шанс…
– Благодаря тебе. Если бы ты не вступился и не стал моим покровителем…
– А ты думала, я брошу тебя на растерзание отцовскому гневу? Или допущу, чтобы Мортис окончательно упекла тебя в человеческое захолустье? Нет уж, сестрёнка, не на того напала. Не в моих правилах бросать родню в беде.
Он подмигнул и картинно развел руками.
– Опять же, какие Игры без главной интриги? Без возвращения блудной Владычицы Тьмы, жаждущей вернуть трон и сразиться с узурпаторшей? Это ж целая драма, закрученный сюжет! Грех такое пропустить.
– Спасибо, – прошептала я, на миг прикрыв глаза. – Спасибо, Таларион. Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Знать, что ты рядом. Что ты веришь в меня. Что я могу на тебя положиться.
Голос мой дрогнул, и брат легонько сжал мои пальцы. Не словом, так жестом давая понять – да, можешь. Всегда можешь.
– Ну всё, хватит сопли разводить! – бодро возвестил он, откидываясь на спинку кресла. –