– А знаете, господа, – хмыкнув, сказал Лувуа, – вчера я проснулся на перине, набитой гусиным пухом, и любовался своими землями. Они протянулись на несколько лье, до самой реки. Здесь же я вынужден спать в тесной каморке. Все подсчеты мы благополучно завершим в Париже. – Он повернулся к гвардейцам. – Хорошенько закройте сундуки и погрузите их на повозки. По четыре человека на сундук.
– Как прикажете это понимать? – спросил Кольбер, вставая из-за стола. – У меня работы выше головы!
Фабьен поскреб ногтем кровавое пятно на мундире.
– Мы узнали, что четверо испанских наемников готовили покушение на его величество. Осуществить свой гнусный замысел они собирались, когда король поедет охотиться. Сегодня под утро мы их схватили.
– Рад слышать, – сказал Кольбер. – Похоже, они вознамерились одним ударом обезглавить нашу новую кампанию.
– Мадрид не пляшет от радости, зная о наших видах на Фландрию. Кстати, и голландцы тоже.
Кольбер махнул в сторону сундуков, которые гвардейцы стронули с места.
– А ведь могли бы… повернись все по-иному. При таких доходах война нам просто не по карману. У нас едва хватило бы денег на одно сражение.
– Королева должна затребовать свое приданое, – сказал Фабьен Маршаль. – Испанцы не заплатили. По сути, они прикарманили эти деньги.
– Версаль – ужасная глушь, – скрестив руки на груди, заявил Лувуа. – Оборонительные сооружения здесь хлипкие. Считайте, их вовсе нет. Чем раньше мы вернемся в Париж, тем лучше.
– Днем королю будет угодно выехать на охоту. Я очень сомневаюсь насчет того, что мы сегодня тронемся в путь… – начал Фабьен.
– Охоту я отменил, – перебил его Лувуа. – Поохотиться его величество сможет и в Фонтенбло.
– В таком случае господин Бонтан непременно должен…
– Я очень сомневаюсь, что король и его первый камердинер способны в полной мере оценить степень угрозы. В любом случае такие вопросы не решаются единолично королем. Министры, государственный совет – мы все должны стоять у руля и вести корабль. Неужели вы думаете, что страною правит один человек?
Сказав это, Лувуа велел гвардейцам выносить сундуки. Тут дверь распахнулась, и в кабинет Кольбера вошел Бонтан. Лицо обер-камергера было хмурым.
– Бонтан, король уже оповещен о сложившемся положении? – спросил Кольбер. – И каково мнение его величества?
– Я… не знаю.
Фабьен наклонил голову и, по обыкновению, прищурился:
– А где сейчас находится его величество?
– Говорил,